Бей первым! Главная загадка Второй мировой
Шрифт:
Старательный парень Эйзенштейн. Зачем такого стрелять? Вон чего придумал – в эпоху черно-белых картин сделал цветной фильм. Ну, не совсем цветной. Отчасти. Сам лично каждый кадрик своего фильма кисточкой разрисовывал. Не весь кадр, конечно. А только флаг, который на броненосце развевается, красным раскрашивал. То-то зритель ахнул, увидевши на черно-белом экране красное трепещущее пятнышко. Советский режиссер-ученый Эйзенштейн цветное кино изобрел!
И пусть тот флаг в кино считанные секунды развевается, но ведь каждая секунда – это 24 кадра. И в каждом квадратике нужно было беличьей кисточкой крохотный флажок красным закрасить!.. А одесская лестница с коляской чего стоит!
Никто и не спорит. Хорошее кино снял Эйзенштейн. Но теперь пришла пора других фильмов. Не нужно больше советским матросикам показывать, как в кино революционные матросики офицеров в погонах стреляют. У нас теперь тоже офицеры с погонами. Другое кино теперь народу нужно!
И велит товарищ Сталин товарищу Эйзенштейну собрать весь свой талант в кучку и снять замечательный фильм про Ивана Грозного.
Опять про царя! Во, мода пошла! То князь, то царь.
Но Грозный – не просто царь. А самый лучший. И Эйзенштейн – не просто режиссер. Он тоже лучший. Поэтому не удивительно, что они встретились – лучший с лучшим. Худого человека на ответственную работу товарищ Сталин хрен поставит.
И Эйзенштейн не подкачал.
Я не искусствовед. И «Грозного» смотрел давно, в детстве. Помню только дурное качество ленты и крючковатый нос царя. Поэтому сам оценивать сию работу не берусь. Но есть, товарищи, мнение, что никто не даст лучшей оценки данного фильма, чем член-корреспондент АН СССР Иосиф Шкловский:
«Подтвердилось впечатление пышно поставленной, очень условной оперы. Суть этого действа – безмерная, безудержная хвала тирану, убийце и патологическому монстру, кровавыми руками строившему сильное централизованное государство. Во имя этой „высочайшей“ цели дозволены любые, самые чудовищные преступления. И надо быть совершенно слепым, чтобы этого не увидеть! Самые витиеватые в своем лукавстве критики-искусствоведы никогда не смогут доказать, что-де Эйзенштейн в этом фильме вопреки прямой директиве Сталина (а ведь эта картина была, как известно, поставлена по указанию Сталина и под его неусыпным наблюдением) проводил какую-то свою, чуть ли не „гуманистическую“ линию. Какой вздор! Я имею против этой, с позволения сказать, „концепции“ аргумент почти математической строгости. Ведь актеров на роли выбирал Эйзенштейн. И он выбрал на роль палача, „без лести преданного“ своему владыке, пресловутого Малюты Скуратова, самого обаятельного киноактера страны – Михаила Жарова! Известно, какую высокую оценку дал Лучший Друг Советских Кинематографистов личности Малюты. Выбором Жарова на роль Малюты Эйзенштейн практически доказал, что он неукоснительно следовал руководящим указаниям Вождя. И делал это на совесть, даже с некоторым сладострастием».
Но почему все-таки Грозный? Почему не Петр Первый?
Нет, Петр Первый тоже хорош. Петр Первый очень хорош. Он тоже ублюдок, реформатор и садист. Но Грозный все равно круче! Второго такого кровопускателя – собирателя российских земель отечественная история не знает. Иезуитски хитер. Садистски жесток. Врагов своих изводил семьями. На кол сажал. Кожу сдирал. Целые города, бывало, под нож пускал. Одна кличка чего стоит – Грозный!.. Петр против него явно не вытягивает. Хотя и у него, помимо порядкового номера, есть красивая кличка – Великий. Любит народ своих кровопускателей!
Про царей товарищ Сталин все знает… Он вообще был очень читающий человек. И память имел феноменальную. В богатейшей личной библиотеке Сталина двадцать тысяч томов. И все прочитаны. Среди его книг есть редчайшие. Есть прижизненные издания Пушкина. Даже книги врагов народа у товарища Сталина имеются! Никому их читать нельзя,
Вот, скажем, стоит у товарища Сталина в библиотеке существующая в одном-единственном экземпляре книжка про жизнь Чернышевского. Казалось бы, что в ней такого? Почему она в единственном экземпляре? Чернышевский – уважаемый мертвый писатель. Революционно-правильную книжку написал – «Что делать?» Почему бы описание жизни этого писателя не дать народу почитать?
А нельзя! Потому, что книгу о Чернышевском написал враг народа Лев Каменев. Выброшенный со всех постов, он весь последний год жизни писал книгу о Чернышевском. Товарищ Сталин дал ему эту книжку дописать. А когда товарищ Каменев книгу в печать сдал, его и арестовали. Книгу даже успели напечатать в серии ЖЗЛ, но после того, как открылось истинное вражеское лицо ее автора, весь 40-тысячный тираж был уничтожен… Нет, вру! Не весь. Уничтожено было 39 999 экземпляров. А один экземпляр попал к библиофилу Сталину.
Сталин был бессребреник. Ничего ему было не надо. Но вот против книг он устоять не мог. И шел даже на мелкие кражи. А поскольку пристрастился к чтению Сталин с младых ногтей, тогда же за ним начали замечать это самое мелкое крысятничество в культурной сфере. Будучи в сибирской ссылке, Сталин однажды не удержался и присвоил себе библиотеку, оставшуюся от умершего революционера Дубровинского. Вообще-то по негласному закону политзаключенных книги откинувшихся революционеров считались общей собственностью. Но в данном случае Сталин пошел против «понятий» и все книги присвоил. Не устоял.
Те же грешки случались со Сталиным потом всю жизнь. Частенько ему доставляли книги из библиотек, но Сталин их никогда не возвращал. А напомнить ему как-то стеснялись. Однако после смерти Великого Библиофила директор Ленинки набрался храбрости и попросил высшее политическое руководство страны вернуть библиотечные книжки, которые у него на балансе висят. Вернуть? Не проблема, товарищ! Сколько покойный вам был книжек должен? 62 штуки? Щас получите.
За книжками сходили. Но директору Ленинки их так и не вернули. Поскольку все книги оказались испещрены сталинскими заметками. Пришлось сдать их в музей. Точнее, в ИМЭЛ – Институт Маркса, Энгельса, Ленина. И, конечно, Сталина. На изучение.
Сталин однажды признался, что в день ему приходится прочитывать до полутысячи страниц. В основном это были, конечно, рабочие документы. Но и на книги приходилась немалая доля. Поэтому многие книги в сталинской библиотеке были переложены разноцветными закладками, изрисованы сталинскими подчеркиваниями и исписаны сталинскими мыслями.
Больше всего товарищ Сталин любил почитать (и почеркать карандашиком) книжки про историю. А что такое книжки про историю? Это книжки про две вещи – про войны и про царей. Не про народ же там написано. Народ – немой статист истории. А главные роли играют – мы знаем кто…
Так вот, массу пометок Сталин оставил в книге «Очерки истории Римской империи» (М., 1908). В книжке этой, как отмечают исследователи, «были изложены основы римского империализма». Автор книжки – Виппер – является одновременно и автором капитального труда об Иване Грозном. Но про Грозного Сталин не только у Виппера читал. Массу пометок он оставил и в книге Платонова «Иван Грозный».
В одном из исторических материалов про сталинскую библиотеку мне попалось утверждение, что книги об Иване Грозном «сильно повлияли на историческое мировоззрение Сталина». Я в этом ничуть не сомневаюсь! А кто сомневается, спросите у Эйзенштейна.