Бей ушастых! Часть 1
Шрифт:
— Немедленно отпусти моего сына, ты… ты…
— Опять забыла, как меня зовут? — вкрадчиво спросила я, многозначительно помахивая тапком.
— Княгиня Эрраде, отпустите моего сына! — процедила Лиафель.
— Вообще-то, я его не держу, — возразила я, нарочно погладив Шеоннеля за ушком, от чего он довольно заворчал и заулыбался, не просыпаясь.
— Вальдор, сделай что-нибудь! — взвизгнула эльфийка.
— Да, Валь, сделай что-нибудь, — поддержала я, — например, заткни эту свою блудную жену и подумай еще раз над моим предложением насчет прикапывания ее
— Вальдор!
— Хватит, Лиа, не начинай скандал.
— Но она… наш сын…
— Мальчик расслабился, выпил. Это нормально, — король повернулся ко мне, — Дусь, ты… ну в общем спасибо, но…
— Не стоит благодарности, — перебила я и, назло Лиафельке начала перебирать шелковистые волосы Шеоннеля. А он в пьяной улыбке расцвел и мурлыкнул:
— Дульсинея.
А потом еще что-то добавил, к сожалению, на эльфийском языке. Я ничего не поняла. А вот Валь с Лиафель поняли. Он удивленно на меня посмотрел, а она аж задохнулась от ярости.
— Как мило.
Я едва не подпрыгнула, услышав голос Терина. Впрочем, прыгать из сидячего положения, когда на коленях покоится голова спящего полуэльфа, как-то не того.
— Теринчик, и кто это тебя научил подкрадываться? — ехидно спросил я.
— А кто Вас, Дульсинея, учил спаивать малолеток и…
Тут Терин меня удивил до смерти! Он перешел на совершено нормальный тон и даже позволил себе выказать какие-то эмоции при посторонних!
— Какого хрена здесь происходит? Почему этот мальчишка спит у тебя на коленях и признается тебе в любви?
— Наверно потому что я такая вся из себя красивая, — томно пробормотала я и послала Терину невинную улыбку.
Он шагнул к нам.
— Терин, — настороженно окликнул Вальдор, кажется, решив, что мой супруг сейчас в приступе ревности будет убивать меня, а заодно и Шеоннеля.
Терин проигнорировал Валя, присел на пол рядом со мной и посоветовал:
— Когда в следующий раз решишь напиться в такой теплой компании, не забудь пригласить меня.
— Ты меня не пригласил, когда напивался в одного как последний алкаш! — парировала я, — и мы с тобой еще поговорим на эту тему. Надо же было такое придумать — я с Кардаголом! И кто ты после этого, Теринчик?
Он наклонился и тихо шепнул мне на ухо:
— Дурак.
Я ошарашено уставилась на моего некроманта. Что на него нашло? Заглянула ему в глаза. А там искры пляшут. Ему смешно! Я оставила в покое шевелюру и ушки спящего полуэльфа, и потянулась к Терину. Вот сейчас поцелую его со всей дури, будет знать, как выдумывать всякую ерунду насчет меня и Кардагола!
Но поцеловать я не успела. Именно этот момент наши путешественники во времени выбрали для того, чтобы вернуться.
Увидев их, я аж протрезвела с перепугу! Ханна без сознания на руках у Лина, вся в крови, пес тоже весь кровью уделанный и попробуй, пойми — их это кровь или чужая? Одно радует — Лин цел и невредим, и, судя по довольной физиономии, у него все отлично. Впрочем, как всегда — все вокруг в дерьме, один он чистенький и собой довольный.
— Ханна, девочка!
Вальдор, как переполошенная наседка,
— Мам?
Лин недоуменно оглядел меня сидящую на полу, Терина, который меня за плечи приобнял, а так же мирно спящего полуэльфа, который устроил голову на моих коленях.
— Познакомься, сынок, это твой новый папа! — бодренько изрекла я и погладила шеоннелево ухо.
— А у нас, что двоемужество теперь разрешено? — насторожился Лин.
— Очень остроумно, Дульсинея, — прокомментировал Терин. — Вальдор, перестань суетиться. Судя по хорошему настроению Лина, Ханна всего лишь в обмороке.
— Да, это просто обморок, — подтвердил Лин, оглядываясь в поисках места, куда бы уложить принцессу. — Мам, шуточки у тебя… дурацкие.
Наконец, он определился, передал принцессу в руки Вальдора и обратил свои блядские глазки на Лиафель.
— Леди.
Хм, пожалуй, я бы тоже растаяла от такой ослепительной улыбки. Однако на Лиафель это особого впечатления не произвело. Она окинула Лина холодным взглядом, потом посмотрела на меня и процедила:
— Яблоня от яблони недалеко падает. Какое хамство — вламываться без предупреждения.
— Что ты выпендриваешься, будто они в твою спальню ввалились? Расслабься, Лиафелька, ты не дома, так что веди себя как в гостях и не выеживайся, — душевно посоветовала я.
А у Лина глазки загорелись. Судя по всему, представил, как вламывается в спальню к этой красотке. Странно как-то сынуля себя ведет. С тех пор как он с Саффой, я за ним таких вот откровенных взглядов на других девиц не замечала.
— Лин, с тобой все в порядке? — на всякий случай спросила я.
— А что? — как-то настороженно спросил он.
— Ну, ты… хм… а как же Саффа?
— Она здесь? Живая? — вырвалось у Лина.
— А что, по-твоему, с ней может случиться? — озадачилась я, — живая, только с тех пор как вы ушли, ходит как в воду опущенная. Ты бы навестил ее, она волнуется, наверно.
— Переживет, — к моему удивлению процедил Лин, нагло подхватил опешившую от такой наглости Лиафель под ручку, и потащил ее подальше от нас — к ближайшему окошку, на ходу заговаривая ей зубы. Нес какую-то ахинею о том, как он извиняется за то, что вот так вломился, но типа тому были веские причины и вообще вот он сейчас весь такой ослепленный красотой прекрасной незнакомки и готов полжизни отдать за то, чтобы узнать, кто она, откуда и как надолго в Зулкибаре. Ну, кобель!
Кстати о кобелях. Кир-пес скромненько стоял в сторонке, понуро опустив голову.
— Кир, ты бы помылся что ли, — обратилась я к нему, — эй, ты чего такой убитый? Что у вас там случилось?
— Случилось, — невпопад отвечал наш полковник, — где отец?
— Хрен его знает, где этот озабоченный засранец! — проворочала я, — как найдешь его, скажи, чтобы немедленно шел сюда и снял с меня приманку, а то мне тут уже малолетние эльфы в любви признаются.
Кир бросил на меня недоуменный взгляд и вышел из зала. Странно. Ему что, совсем плевать, что Ханна тут в обмороке? Ничего не понимаю! Что с ними произошло?