Бей ушастых! Часть 3
Шрифт:
— Понятно, — вздыхает Иксион.
— И не обижайся на меня, — добавляю после двух минут борьбы с собой, — пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.
— Я понимаю, — шепчет герцог, после чего я с чистой совестью засыпаю.
Проснувшись, обнаруживаю, что кентавра рядом нет. На полу стоит корзинка с едой. К яблоку булавкой приколота записка: «Не скучай. Скоро буду. Икси». Рву записку в клочья. Тихо зверею. Какой он мне Икси?! Не может же он всерьез считать, будто я могу быть с ним близок? В какой угодно форме! Я — человек, мужчина!
Я такого даже представить себе не могу. Это отвратительно! Да, кстати, что тут у нас? Угу…
Через полчаса, после того, как я подкрепился, жизнь уже не кажется мне чем-то омерзительным и непристойным. Все ничего, и склепик уютный. Родственники, опять-таки, рядом. Только вот скучно. Я-то с ними поговорить могу, а они со мной — увольте.
И только я начинаю обдумывать, чем бы мне таким полезным заняться, в моем временном кабинете появляются Иксион и Шеоннель. Причем мальчик мой бледен настолько, что это заметно даже в полумраке. И еще он, кажется, осунулся. Да, что забавно, на плече у него сидит черный котенок с белыми усами.
— Папа! — восклицает Шеон и обнимает меня.
А у меня дыхание перехватывает, и потому я чуть отстраняю сына, смотрю на него и улыбаюсь.
«Ну, и что ты пялишься? — вдруг слышу я недовольный голос, — мальчик тебя папой назвал. Ты что, не рад?»
— Вальдор, не пугайся, — торопливо проговаривает Шеон, — это Кошка. Мое магическое животное. И… Я так понял, ее все слышат.
Хмыкаю. Хорошо, что не белочка.
— Что ты здесь делаешь, Шеон?
Эльфенок недоуменно оглядывается на Иксиона, стоящего чуть поодаль, хмурого и недовольного.
— Но Икси сказал мне, что тебе нужна иллюзия.
«Этот невоспитанный конь вытащил мальчика прямо из постели! — тут же поясняет Кошка, — а ему после того, что случилось, нужно отдыхать!»
— Что случилось?
Шеоннель опускает глаза.
— Много, что.
«Он пытался убить Иоханну, а потом хотел покончить с собой, но он не виноват!» — заявляет Кошка и тут же принимается вылизывать лапу. Вроде как мне послышалось, и она здесь ни при чем.
— А сколько сейчас времени? — интересуюсь я, потому что произнести еще что-либо цензурное у меня выдержки не хватает.
— Час пополудни, — отвечает Иксион.
Так, дыхание почти в норме, поэтому могу выдохнуть:
— Хорошо же я поспал… Так что, все-таки случилось?
Выслушиваю от Шеона, перебиваемого Кошкой, краткую версию событий. Слушаю внимательно, иногда лишь проговариваю что-то вроде: «Ага… Рахноэль… Аккилея… Ага».
— Вальдор, все в порядке? — вдруг обеспокоено спрашивает Иксион.
— Да-да, все хорошо. Все прекрасно. Сынок, ты не мог бы наложить на меня иллюзию, скажем, лакея. Очень хочется прогуляться, ноги размять.
— А то ты вчера не размял! — вдруг заявляет кентавр, но я кошусь на него предостерегающе, и это непарнокопытное замолкает.
— Вальдор,
Улыбаюсь.
— Конечно, сынок. Я полностью в этом уверен.
Поворачиваюсь лицом к кентавру.
— Спасибо, Иксион, за то, что надоумил. Я постоянно забываю о возможностях магов.
Иксион кивает, но как-то неуверенно. Кажется, он уже сомневается в правильности сделанного. А поздно.
— Давай, Шеон. Я готов.
Шеоннель мурлычет что-то по-эльфийски, но так тихо, что слов я не разбираю.
— Что? — спрашиваю. — Все?
Кивает.
— И кто я теперь?
— Какой-то слуга. Прости, Вальдор, я в них не разбираюсь. Сделал то, что вспомнил.
— Чудненько, — говорю, — пойду, прогуляюсь.
— Только не через парадный! — кричит мне в спину Шеоннель.
— Сам знаю, — буркаю я, радуясь тому, что уже повернулся к нему спиной, и мою смущенную физиономию не видно. Я и забыл, что через парадный мне сейчас нельзя.
Бодренько выбираюсь на улицу. Стражники у входа обмениваются непонимающими взглядами, но остановить меня не пытаются, решив, по всей видимости, что раз уж этот слуга сюда забрался неизвестным науке образом, значит, так и нужно. Надо будет с Колей опять разъяснительную беседу провести. О магии и особенностях ее применения. Постоянно он о ней забывает! Ну не первый же год служит.
Понятия не имею, почему нелегкая понесла меня сразу в южную часть замка. Хотя нет, предполагаю. Видимо, ночное происшествие с менестрелем настолько меня взволновало, что мне очень хотелось продолжить разбирательства с ушастыми.
Иду, в общем, никого не трогаю. Прогулочным таким шагом, по сторонам смотрю. И старательно уговариваю себя не думать о том, что один из моих детей пытался убить другого, а потом чуть не покончил жизнь самоубийством. Так стараюсь, что у меня, кажется, дым из ушей уже идет. То ли от стараний, то ли от ярости.
— Эй, малый! — слышу я краем уха. Интересно, кого это.
— Я к тебе обращаюсь!
Хм, кто это там рявкает? Ой, да неужели это мой дорогой и любимый борэль Налиэль? Кому это он? Ах, мне.
Хм, что там нужно говорить в этих случаях?
— Слушаю, — брякаю я.
Брови Налиэля ползут наверх, отчего его удлиненное лицо становится каким-то неестественным.
— Поди сюда.
Следуя вежливому приглашению, вхожу в спальню эльфа. Оглядываюсь с неудовольствием. Ханна могла бы ему и что-нибудь победнее отвести. Надо будет определить какое-нибудь скромно обставленное помещение для таких целей. С щелями и мышами. Специально для дорогих гостей. Нечего баловать.
— Помоги мне переодеться, — небрежно брякает ушастый и начинает снимать с себя брюки. Да, что же это такое творится?! Во что превратился мой дворец?! Да, это какой-то вертеп разврата! К счастью, вовремя вспоминаю о том, что и меня обычно присутствие слуг в такие моменты не смущает. Теперь будет.