Бей в кость
Шрифт:
Примерно через часок вся эта возня, направленная на дезинформацию карвальевцев, была закончена. Бойцы забрались в пустой класс на первом этаже, уселись на матрасы и стали ждать, когда сядет солнце.
НОЧНОЙ МАРШ
Солнце наконец-то закатилось. В бывшем классе стало прохладно и сыровато. В здешних горах, хоть и не шибко высоких, разница дневных и ночных температур была вполне приличная.
— Время! — услышали бойцы голос команданте.
— Расчехлить имущество! — скомандовал Болт. — Надеть бронежилеты и каски. Произвести вечерний намаз!
«Вечерним
Такую рожу даже с пяти метров почти невозможно было разглядеть, если товарищ прятался в кустах или иных зарослях. Поэтому, разбившись на пары, бойцы при свете «летучей мыши» занялись приведением друг друга в негритянский вид.
Васька, который в «вечернем намазе» не нуждался, конечно, поехидничал:
— Писдейш, бла! Совсем как родные! Смотреть, бла, приятно!
Когда на голову Тарана водрузилась тяжеленькая каска, на плечи уселся броник четвертого класса защиты, а к навьючке добавились противогаз, одноразовый гранатомет «муха» и патронташи с подствольными гранатами, он подумал было, что с места встать не сможет. Это несмотря на всю «мамонтовскую» подготовку! Но увидел, что Ветров — по габаритам куда более хлипкий, чем Юрка! — берет ровно столько же. И нормально встал, не рассыпался.
Но то, что взвалили на себя еще два пацана того же возраста, что и Ветров, а габаритами, как Таран, удивило даже таких верзил, как Гусь и Топорик, истинных «мамонтов».
Пацаны — их называли Валет и Ваня — тащили по пулемету «ПК» с двумя коробками и по гранатомету «РПГ-9» с шестью выстрелами в двух мешках, притороченных сбоку от рюкзака.
Как ни странно, на самого здорового, то есть на Лузу, одели ровно столько, сколько и на Ветрова, то есть самого малорослого, не считая Механика, естественно.
Детинушку заела совесть, и он спросил у Болта:
— А мне что?
— Не беспокойся, юноша, — Болт похлопал двухметрового бойца по плечу. — Береги силы. Ты у нас «АГС» понесешь, когда с БТР спешимся.
Когда все, что нужно, было развешано по людям, Болт всех построил, проверил, чтоб ничего не брякало, и предоставил слово команданте.
— Внимание! — объявил Васку Луиш вполголоса. — Я выхожу в окно первым и встаю у начала тропы. За мной — ваш капитан. Дальше по его порядку.
— Борис и Глеб с ГВЭПами — сразу за мной, — определил Болт. — Следом — Валет, Агафон, Луза, Гребешок, Налим, Никита, Механик, Топорик, Таран, Гусь, Ваня, Вася и Богдан. Дистанция — два шага, не сопеть, не пердеть, не кашлять, слонов за яйца не хватать, материться тихо, внутренним голосом. Фонарей, вплоть до особого распоряжения, не зажигать!
— Пока за гору не перевалим, — пояснил Васька, — с высоты 335 самый маленький фонарь видно. А если заметят несколько — сразу поймут, что мы ушли из школы. И догадаются, куда Идем. Тогда, бла, хуна может быть.
— А змеи тут есть? — в явном волнении спросил Луза.
— Есть, — ответил команданте. — Но они не дуры и на тропу не ползают. В сторону сойдешь — можешь наступить. На ветках бывают, но на голову падают редко.
Лузу — да и остальных тоже! — это сообщение мало утешило.
Все в кино видели, как сетчатые питоны на
Васку Луиш ловко и мягко, как кот, выскочил в окно, лишь чуть-чуть зашуршав травой, затем туда же выпрыгнул Болт, а следом за ним, в порядке, определенном командиром, последовали и все остальные. Колонна получилась довольно длинная, а Таран оказался где-то в середине. Так идти было приятнее, впереди топал Топорик, сзади Гусь, ребятки рослые и не хилые, а главное — свои, «мамонты». Наверняка не очень здорово чувствовал себя Богдан, .которому никто в спину не дышал, окромя страха, идущего аж из всех пор этого темного-претемного леса, в котором и ночью кто-то шевелился, бегал, ворочался, пищал и шуршал.
Тропа шла наискосок по склону горы, постепенно огибая ее и поднимаясь вверх. Уклон был небольшой, но при том, что шли с грузом, силы вытягивал только так. К тому же тропа была вовсе не гладенькая. То каменюки на ней попадались, то сучья, а пару раз через целые стволы деревьев перелезали. И это все, как говорится, при естественном освещении — то есть при свете луны и звезд, правда, довольно ярких, но все же из-за густоты крон здешней растительности явно не способных заменить самого хилого фонарика. И так протопали целых два километра, пока Васку Луиш не велел передать по колонне, что войско уже вышло из поля зрения карвальевского НП и можно зажигать фонари. Однако сразу после этого он дал команду «бегом марш!», должно быть, потому, что бойцы малость отставали по времени. Все джун-глевое сообщество поспешно зашуршало и запрыгало прочь от дороги. Эта стая людей, увешанных неприятно пахнущими железяками, явно доверия не внушала. К тому же где-то в стороне от тропы с треском рухнуло сгнившее на корню дерево и внесло переплох в стаю каких-то мартышек или макак — Таран ни фига в обезьянах не понимал! — которые спросонья дунули наутек не в ту сторону, промчались где-то над головами, после чего почуяли человечий дух и, еще пуще напугавшись, с визгом понеслись обратно, да еще и обосрались сдуру. Никого вроде не задело, но аромату на тропе прибыло. Сразу почуялось, что это меньшие братья человека…
Тем не менее, когда, пробежав еще пару километров вниз до обещанной грунтовки, бойцы выскочили к скромно стоящему без огней и с неработающим мотором БТР-50ПК, Васку Луиш сказал, что шума наделали не больше, чем бывает при ночной охоте леопарда. — Начальник, — нескромно заметил Механик, насчет леопардов предупреждать надо было! Проверь, может уже не хватает кого?
— Проверим, проверим! — ворчливо отозвался Болт, наспех подсчитывая по головам тех, кто грузился в драндулет. — Все? Перекличку делать не надо?
— Поехали, — сказал Богдан. — Раз я пришел, значит — все на месте.
— Луза не потерялся? — озабоченно спросил Гребешок.
— Здесь я… — пробасил детинушка.
— Ну и как лоб? — участливо спросил его землячок.
— Нормально… — Луза, конечно, на всякий случай потер указанное место.
— А чего лоб-то?
— Но ведь это ж ты лобешником впаялся и дерево с мартышками повалил? — невинно спросил Гребешок.
— Не, дерево это не я… — вполне серьезно ответил Луза, правда, после некоторого раздумья. Народ, конечно, так гоготнул, что даже заглушил рокот заурчавшего двигателя.