Без базара, или Ментовской беспредел

Колычев Владимир Григорьевич

Мужичок был на месте. Забрался к Кренделю в машину, протянул ему дешевый пластиковый кейс, в котором лежали четыре ствола, пахнущие оружейной смазкой, обоймы и патроны к ним. Получил пять тысяч баксов, просветил их люминесцентным фонариком – проверка на подлинность.

– Да не колотись ты, – снисходительно усмехнулся Крендель. – Мы серьезных людей на бабки не бросаем...

– Ну мало ли что... – пожал плечами торгаш.

Он проверил деньги, пересчитал их, с ловкостью фокусника спрятал в карман. И с улыбкой до ушей посмотрел

на Кренделя.

– Кстати, есть еще одно предложение. Два таких же пистолета с нарезанным глушителем. Глушители – чисто заводской вариант. Полторы «зеленых» штуки за ствол в комплекте...

– Не мог сразу сказать, – недовольно посмотрел на него Крендель.

Да, стволы с глушителями ему нужны. Мало ли что...

– Ну, не было варианта, а сейчас есть... Ну так что?

– Когда?

– А через два дня. Я позвоню. Ну все, бывай!

Мужичок выскочил из джипа, сел в свою «девятку». Завел машину и был таков. Крендель тоже не стал задерживаться. И вслед за торгашом направил свой «БМВ» к выезду.

Чтобы выехать со стоянки, нужно было предъявить ранее выданный пропуск. Крендель остановил машину, высунул руку из открытого окошка, протянул охраннику пластиковый жетон. Но почему-то вместо охранника в форме образовался какой-то мужичок в штатском, и на руке Кренделя защелкнулись наручники. Вот это засада!

Ментов было много – пятеро или шестеро. И сработали они очень толково. Ловко вытащили братву из машины, ткнули руками в капот. Больше всех досталось Кренделю. Его руки скрепили наручниками и оставили висеть на двери.

Менты сразу нашли кейс с оружием, раскрыли его.

– Ёх-мох! Какой урожай! – радостно изрек кто-то.

Мало того, легавые раскопали и старые, забугорные стволы. И бабки общаковые – пятнадцать штук баксов.

Появились понятые, один оперативник начал составлять протокол изъятия. К Кренделю подошел главный мент – крепко сбитый мужик с тяжелым гнетущим взглядом.

– Ты, что ли, здесь самый главный? – криво усмехнулся он.

– Где здесь? – зло посмотрел на него Крендель.

– Ты ваньку не валяй, да. Ваньку на нарах будешь валять. Стволы откуда?

– Какие стволы?! Стволы деревьев?

– Стволы в твоей жо... Ты, парень, меня не зли, а то я тоже грубить начну. А так я с тобой по-хорошему... Ты под кем ходишь?

– Ни под кем.

– Не хочешь по-хорошему? – нахмурился мент.

– Да я в самом деле ни под кем не хожу. Мы сами по себе...

– Откуда?

Крендель назвал свой город, свое имя, фамилию. А чего скрывать, если менты все равно все узнают?

– Что в Москве делаешь?

– Да так, проездом...

– Ну да, конечно. Машинка у вас, я смотрю, отличная. Чего ж на такой не проезжать, да, Илюха... Эх, Илюха, Илюха, говорила же тебе мама, не ходи в бандиты. Срок вот придется мотать... Лет пять получишь. А если и старые грехи тебе припомним, то на все пятнадцать загремишь...

– Какие

старые грехи? – напрягся Крендель.

– А то ты не знаешь... – насмешливо посмотрел на него мент.

«Все мы про тебя, Илюха, знаем, – говорил его взгляд. – Все, все, все...»

– Ладно, на Петровку поехали, там и поговорим...

Илюху запихнули в его же джип. А пацанов расфасовали по другим машинам. Главный мент сел рядом с ним. Какое-то время он молчал, нагнетая обстановку. Затем спросил:

– Может, покаешься, а, Кренделев?

– В чем?

– Ты знаешь, в чем... И я знаю... Ты меня не бойся, это я с виду такой страшный, а внутри я ничего себе мужик. Только вот противный слегка, честно тебе признаюсь. Когда со мной по-хорошему, тогда и я душевный человек. Если со мной плохо, то я гадким становлюсь. А грехов за тобой много, я знаю. Если я вредничать начну, то на пожизненное уйдешь. А если чистосердечно во всем признаешься, тогда лет десять получишь. Ты ж еще молодой, через десять лет не поздно жизнь заново начать, как ты думаешь?

Крендель был разбит и подавлен. Все так хорошо начиналось. Машина, стволы, первое дело на сорок штук баксов, впереди перспективы. И на тебе – менты взяли за жабры. Можно сказать, что на взлетной полосе крылья подрезали. Теперь ему одна дорога – вниз, под откос, да в лагеря... А если пожизненное дадут? Ведь на нем с пацанами столько трупов...

Крендель должен был понять, что мент ничего про него не знает и просто берет на пушку. Но страх плохой советчик. В голову пришла паническая мысль. Что, если Кекс, Перец или Огурец сломаются на допросе, расскажут, как они убивали Шимона, его подругу и охранников. Возьмут да свалят все на Кренделя. И это притом, что договор был один на всех – валить все на Бугра... Нет, пока не поздно, он должен обелить себя...

– Да не убивал я никого... – хватаясь за голову, сказал он. – Это Бугор все. Он нас заставлял убивать, а мы нет, мы не убивали...

Он стал рассказывать про Шимона, про его беспредельные замашки, про то, как Бугор застрелил сначала его, затем Ирку и телохранителей, про то, как потом братва завалила его самого. Кренделю с пацанами пришлось спасаться бегством. А пистолеты они покупали для самозащиты, ведь за ними как бы охотится шимоновская братва...

– Машина чья? – хлопнул по кожаному сиденью мент.

– Ну это, Шимона...

– В угоне?

– Ну получается, что да.

– И не боитесь ездить?

– Нет.

– Отчаянные вы ребята... А стволы, значит, чтобы от братвы отстреливаться, да?

– Ну да.

– А бабки откуда?

– Ну, мы у Шимона взяли. Мертвому зачем бабки...

– Сначала завалили его, а потом бабки взяли, да?

– Да нет, говорю же, его Бугор завалил.

– Ну, может быть, а ствол-то у тебя нашли.

Мент выставил на обозрение его «беретту» в целлофановом пакете.