Без благословения церкви
Шрифт:
– Ребенок родился, и в своей радости она забыла о муках. Ей скоро будет лучше; но говори тихо.
– Ты здесь - и скоро мне будет совсем хорошо, - проговорила Амира.
– Мой повелитель, ты так долго не приезжал! Какие подарки ты привез мне? Нет, сегодня я припасла для тебя подарок. Посмотри, моя жизнь, посмотри! Ты никогда не видел такого младенца. Ах, у меня нет даже сил высвободить руку...
– Лежи спокойно и не разговаривай. Я с тобой, бечари.
– Ты хорошо говоришь: нас связала крепкая веревка, которую уже не разорвать. Тебе довольно света? Посмотри:
– Да. Я люблю тебя так же, как любил всегда, - всем сердцем. Лежи спокойно, мое сокровище, и отдыхай.
– Тогда не уходи. Сядь рядом - вот так. Мать, господину этого дома нужна подушка. Принеси ее.
– Новорожденный чуть заметно пошевелился под боком у Амиры, - О!
– сказала она, и ее голос дрогнул от нежности.
– Этот мальчик - богатырь от рождения. Какой он сильный! Как он толкает меня! Свет не видел ничего подобного! И он наш, наш сын - твой и мой. Положи ему руку на голову; только будь осторожен - ведь он так мал, а мужчины так неуклюжи.
Стараясь не дышать, одними кончиками пальцев Холден прикоснулся к покрытой пухом головке.
– Он уже мусульманин, - сказала Амира.
– Пока я лежала ночами без сна, я шептала ему призыв к молитве и повторяла исповедание веры. Чудо, что он родился в пятницу, как и я. Он так мал, но уже умеет хватать пальчиками. Только осторожно, жизнь моя!
Холден дотронулся до беспомощной крохотной ручки - и Она еле ощутимо обхватила его палец. Это прикосновение пронзило его до самого сердца. До сих пор все мысли Холдена были поглощены Амирой. Теперь же он начал осознавать, что в мире появился еще кто-то - только трудно было сразу поверить, что это его собственный сын, человек, наделенный душой. И он погрузился в раздумье, сидя подле задремавшей Амиры.
– Уходи, сахиб, - сказала шепотом мать.
– Нехорошо, если она увидит тебя, проснувшись. Ей нужен покой.
– Я ухожу, - покорно согласился Холден.
– Вот деньги. Позаботься о том, чтобы мой сын ни в чем не нуждался и рос здоровым.
Звон серебра разбудил Амиру.
– Я не наемная кормилица, - произнесла она слабым голосом.
– При чем тут деньги? Неужели из-за них я стану заботиться о нем больше или меньше? Мать, отдай эти деньги назад. Я родила сына моему повелителю.
Тут силы окончательно покинули ее, и, едва успев договорить, она погрузилась в глубокий сон. Холден, успокоенный, неслышно спустился по лестнице и вышел во двор. Его встретил, прищелкивая языком от удовольствия, старик сторож Пир Хан.
– Теперь в этом доме есть все, что нужно, - сказал он и без дальнейших объяснений сунул в руки Холдену старую саблю, оставшуюся еще с тех времен, когда Пир Хан служил в королевской полиции. От колодца донеслось козье блеянье.
– Две козы, - сказал Пир Хан, - две самые лучшие козы. Я купил их за большие деньги; и раз не будет пира по случаю рождения, все мясо достанется мне. Хорошенько
– Зачем это ?
– спросил изумленный Холден.
– Как зачем? Надо принести искупительную жертву, иначе новорожденный не будет защищен от злого рока и может умереть. Покровитель убогих знает, какие слова полагается говорить.
Холден и в самом деле заучил когда-то слова жертвенной молитвы, не думая, что в один прекрасный день ему придется произнести их всерьез. Сжимая в руке эфес сабли, он вдруг снова ощутил слабое пожатие пальчиков ребенка и страх потерять этого ребенка подступил ему к сердцу.
– Бей!
– сказал Пир Хан.
– Когда в мир приходит новая жизнь, за нее платят другой жизнью. Смотри, козы подняли голову. Бей с оттяжкой, сахиб!
Плохо понимая, что делает, Холден дважды рубанул саблей и пробормотал мусульманскую молитву, которая гласит: "Всемогущий! Ты дал мне сына; приношу тебе жизнь за жизнь, кровь за кровь, голову за голову, кость за кость, волос за волос, кожу за кожу!" Лошадь всхрапнула и дернулась на привязи, почуяв запах свежей крови, фонтаном брызнувшей на сапоги Холдена.
– Хороший удар!
– сказал Пир Хан, обтирая клинок.
– В тебе погиб великий воин. Иди с легким сердцем, рожденный небом. Я твой слуга и слуга твоего сына. Да живет твоя милость тысячу лет... а козье мясо я могу взять себе?
– И довольный Пир Хан удалился, разбогатев на целое месячное жалованье.
Сгущались сумерки; над землей низко стлался туман. Холден вскочил в седло и пустил лошадь рысью. Его переполняла отчаянная радость, вдруг сменявшаяся приливами неясной и казалось бы беспредметной нежности. Волны этой нежности охватывали его, подступали к самому горлу, и он ниже нагибался над седлом, пришпоривая лошадь. "В жизни не испытывал ничего подобного, думал он.
– Заеду, пожалуй, в клуб немного развеяться".
Ярко освещенная бильярдная была полна народу; как раз начиналась игра в пул. От света и шумного общества голова у Холдена пошла кругом, и он во все горло запел:
Как был я в Балтиморе, красотку повстречал!
– В самом деле?
– отозвался из угла секретарь клуба.
– А не сказала тебе случайно эта красотка, что у тебя с сапог течет? Боже правый, да они в крови!
– Ерунда!
– сказал Холден, снимая с подставки свой кий.
– Разрешите присоединиться? Это не кровь, а роса. Я ехал по высокой траве. Черт возьми! Сапоги и верно ни на что не похожи!
Будет дочка - замуж кто-нибудь возьмет,
Будет сын - служить пойдет в королевский флот !
В ки-ителе си-инем - чем не молодец!
Станет капита-аном...
– Желтый по синему - зеленому играть, - монотонно выкликнул маркер.
– "Станет капита-аном..." Маркер, у меня зеленое? "Станет капитааном..." А! скверный удар! "...как был его отец!"
– Непонятно, с чего это вы так развеселились, - ядовито заметил некий ревностный чиновник из молодых.
– Нельзя сказать, чтобы власти были в восторге от вашей работы на месте Сандерса.