Без брака
Шрифт:
– По приглашению ее законного владельца, моего жениха Виталия Александровича Миронова.
– А он дома?
– Да. Укладывает спать нашего сына.
– Сына? Я так понимаю, рожденного вне законного брака.
– Слушайте, уж это вас точно не касается. Вы же не полиция нравов, – вскипела я.
– Нет, меня касается только то, что вы находитесь в этой квартире незаконно, так же, как и собственно господин Миронов. Владелицей этой квартиры является гражданка Миронова, и она согласия на ваше пребывание здесь не давала. Так что и вам, и Виталию Александровичу, и вашему ребенку придется покинуть помещение.
Из
– Что здесь происходит? – спросил он, увидев меня в окружении людей в форме.
Капитан повторил свою тираду про то, что мы не можем находиться в квартире, потому что она нам не принадлежит.
– Ничего не понимаю. – Виталий растер лицо руками. – Та же хрень, что и с домом. И опять эта непонятная В. А. Миронова. Ладно, с этим всем я буду разбираться уже утром. А пока вам придется покинуть квартиру.
– Нет, вы не поняли. Это вам придется покинуть квартиру, – с нажимом сказал полицейский. – Я должен проследить за ее освобождением и опечатать, причем незамедлительно. А с чем вы там намерены разбираться, это ваше дело.
– И куда же мы пойдем на ночь глядя, да еще и с грудным ребенком? – возмутился Виталий.
– Мне это совершенно безразлично.
– Виталий, брось. Зачем тратить нервы. Сейчас соберем Мишку и поедем ко мне. А утром ты все выяснишь, – вмешалась я.
– Я надеюсь, вы дадите нам собрать личные вещи? – обратился Миронов к капитану.
– Собирайте, – милостиво кивнул тот. – Только недолго. Я не собираюсь тут торчать до полуночи. У меня тоже семья имеется.
Я быстро собрала все самое необходимое для себя и Мишки, одела спящего сына, который, к счастью, так и не проснулся. Виталий просто молча прихватил с собой чемодан, с которым приехал из командировки и так и не успел разобрать. Мы вышли из квартиры, которую капитан действительно опечатал, под любопытствующим взглядом Степана Аркадьевича мы вышли из подъезда и остановились.
– На чьей машине поедем? – спросил меня Миронов. – На твоей или на моей?
– На двух, – подумав, решила я. – Ты завтра поедешь разбираться со своими проблемами, а я не хочу остаться без колес.
– Тогда ты везешь Мишку, а я вещи. В таком состоянии боюсь отвечать за ребенка. Лена, я правда не понимаю, что происходит.
– Хорошо, – кивнула я. Уложила сына в кресло, пристегнула ремни безопасности, села за руль и тронула свою машину с места. Что ж, вопрос, в какой квартире жить после того, как оказалось, что Миронов женат, решился сам собой.
Двадцать лет назад
Варя бросила критический взгляд на стол, накрытый к приходу мужа с работы, и нахмурилась. Стол выглядел скромно, даже бедно, а все потому, что денег на приличные продукты у них не имелось. Так всегда бывает, когда молодой ординатор женится на студентке. Вообще-то Виталик, делая ей предложение, предупреждал, что он не особо выгодная партия для нее, но Варя была молода и влюблена, а потому пропустила его слова мимо ушей.
К моменту их знакомства, случившегося, страшно представить, год назад, она, совсем еще девчонка из маленького провинциального города, приехавшая покорять Москву, училась на втором курсе педагогического института. Вообще-то, конечно,
Педагогический был ее единственным шансом зацепиться в Москве, не уезжать обратно домой, а раз так, то она решила, что пусть будет педагогический. Не на завод же идти, в котором тоже обеспечивают общежитием. Нет уж, все знают, что вырваться из лимиты в люди практически невозможно, все фильм «Москва слезам не верит» смотрели.
О том, что урвать свой шанс, будучи студенткой филологического факультета, тоже не так уж и просто, никто не предупреждал. Варя исправно ходила на лекции и семинары, корпела в библиотеке над книгами, хорошо сдавала сессии, чтобы невзначай не вылететь из института, но ни к филологии, ни тем более к педагогике душа у нее не лежала.
Театральные подмостки, свет рампы, овации и цветы от поклонников были все так же далеки, как и два года назад. Богатые мужчины, готовые взять Вареньку под свое крыло, тоже не кружили вокруг роем. Бедно одетая студентка из провинции, мама которой горбатилась медсестрой на три ставки, чтобы тащить дочь, никого особо не привлекала. И тут на жизненном пути уже начавшей отчаиваться Вари и встретился Виталий Миронов.
На момент их знакомства ему стукнуло двадцать четыре года. Недавно окончивший Первый медицинский институт начинающий хирург работал ординатором в одной из горбольниц, собирался поступать в аспирантуру и грезил о блестящей карьере. Видя его упорство и горящие глаза, Варя была уверена, что карьера его ждет стремительная, благодаря чему в ее результате у него будет все: своя клиника в центре Москвы, большая квартира, загородный дом, дорогая машина и все остальные атрибуты красивой успешной жизни, в которой как сыр в масле будут кататься и его жена, и, конечно, дети.
Когда он сделал ей предложение, Варя, разумеется, согласилась. Грезы об ошеломительном успехе были так ослепительны, что ее совсем не смущало, что жить пока придется в однокомнатной хрущевке, доставшейся Миронову в наследство от бабушки. На зарплату начинающего врача жить, между прочим.
Да, Виталий старался брать побольше дежурств, чтобы обеспечить их молодую семью, но денег все равно отчаянно не хватало. Конечно, она не очень умела рационально их тратить, могла, к примеру, назавтра после выдачи ей на хозяйство части зарплаты купить на все эти деньги себе новые туфли. А что? В витрине магазина они смотрелись так призывно, так заманчиво, что она не могла устоять.
Виталий никогда не ругал ее за эти спонтанные траты, только вздыхал, прикидывая, как на оставшуюся половину денег протянуть до следующей получки. Да она и не чувствовала себя ни в чем виноватой. Не купила же она то замечательное бриллиантовое колечко, которое вчера рассматривала целый час в ювелирном магазине. И сережки не купила тоже, хотя они так загадочно мерцали в ее ушке, подчеркивая тонкость, почти прозрачность мочки, которую хозяин лавки назвал аристократической.
От постоянной необходимости экономить Варя засыхала на корню, скукоживалась, как бабочка, путем обратной эволюции снова превращавшаяся в гусеницу в коконе. Жалкой, склизкой, зеленой гусеницей, вынужденной варить на ужин самые дешевые макароны, посыпая их сыром.