Без царя в голове
Шрифт:
— Куда уж понятнее, — буркнул Иван, поднимая руки.
— Итак, все в сборе, — спокойным голосом подвел итог Михалыч, — могу заслушать последнее слово, если кто чего сказать хочет перед смертью. Обещаю прямо Господу передать при случае, — усмехнулся он одними губами.
— А я-то тут при чем? — возмутился Иван.
— Не робей, лейтенант, помирать легко, чик и нету тебя, — недобро оскалился дворецкий. — Обещаю, мучаться не будешь.
— Хорошенькое дело, — не отступал Иван, — у вас тут междусобойчик, а мне помирать? А может я не
Глаза его перебегали с фигуры на фигуру, контролируя малейшие возможные угрозы с их стороны. Иван напрягся, прикидывая, как можно прыгнуть, чем прикрыться и что швырнуть в этого треклятого Михалыча, у которого похоже мозги от страха спеклись напрочь.
— Лейтенант, не дергайся, — предупредил дворецкий, сместив прицел в его сторону. — Нервы у меня сегодня ни к черту, малейшее опасное движение и всех поджарю, луч расфокусирован, убить не убьет, но жить вам точно не захочется. Поверь на слово, проверять не буду и в воздух стрелять не буду. Кто из вас враг, кто друг разобраться сложно — поете все складно, а мне ошибиться нельзя, не тот случай. Правда, Ваше Величество?
— Холоп! Ты как смеешь, смерд поганый, на своего царя оружие наставлять? Да я тебя… — угрожал царь, предусмотрительно не опуская при этом рук.
— Ответ неправильный. Не о том думаете, Ваше Величество. О вечном думать самое время, а вы ругаться, нехорошо это. Весь день я наблюдал за вами, Ваше Величество, скажу честно, в чем-то вы были великолепны. Но в целом ваши действия направлены на развал империи, язык не поворачивается, но назвать это можно лишь одним словом — умопомешательство. Если, конечно, не предположить злой умысел. Но зачем самому царю собственную империю разрушать, понять не могу, хоть убейте.
— Да как ты смеешь, холоп? Да я… да у меня… — осекся царь, побагровел и замкнулся в себе, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, вспоминая, как оно было все на самом деле.
И правда, не будет же он при всех рассказывать, что у него в башке кто-то был все это время. Ничего хорошего в том нет, — размышлял Иван. Да и не сможет он это рассказать, потому как тварь, в нем сидящая, не даст ему рта раскрыть, не выпустит из темного уголка собственного сознания. А без него объяснить свои действия не сможет.
— Граф Вельде, к нам какими судьбами, что занесло в наши края? Али не на вас поисковый лист в прошлом месяце заполняли, али не вы у нас числитесь по разряду шпионов и врагов первостатейных?
— Заполняли? Не знал, честное слово. С какой стати, позвольте спросить? Я игрок, люблю казино, деньги, женщин. Разве это запрещено законами, любезный?
— Ваньку не валяй, граф, все ты знаешь, все тебе ведомо. А то, что спрашивает тебя об этом другой человек, так-то не самое важное. Важнее то, граф, что с варгами сотрудничаешь, с их голоса поешь. Потому сейчас твое появление говорит, что они во всем этом безобразии замешаны!
— Так, полковник Романов, сдайте оружие и прекратите этот балаган, я приказываю вам, как старший по званию! —
Он попытался опустить руки, но Михалыч многозначительно сместил ствол бластера в его сторону и укоризненно покачал пальчиком.
— Нет, граф, фокус не сработает. Я застал вас во время милой беседы с этим подонком. Не вы ли, граф, утверждали, что Вельде работает на варгов и что я вижу? Ваш взаимный интерес настолько прозрачен, что я не удержался, чтобы не запечатлеть его на свой визор. При случае, коли такое приведется, вы увидите этот маленький эпизод — свидетельство вашего предательства, граф Меньшиков.
— Идиот, ты ничего не понимаешь, опусти оружие, придурок. Не твоего разумения мои действия, а вот твои действия идут в ущерб империи.
— Чьей империи, граф? — прищурив глаза, спросил дворецкий.
— Нашей империи, российской, полковник. Твои выводы ошибочны, давай переговорим спокойно. Можешь этих всех куда-то спрятать, а мы с тобой…
— Нет уж, говорите при них. Если секреты окажутся для них неприемлемыми, они умрут на месте. Если слова окажутся неубедительными, вы все умрете на месте.
— Я-то тут при чем? — заорал Иван.
— А за компанию, — ухмыльнулся дворецкий. — С графом Меньшиковым компанию водил? Водил! Значит, тоже враг.
— Да он меня убить хотел, скажите ему Ваше сиятельство! Вам все едино помирать, а я не хочу за ваши дела страдать.
— Стыдно, лейтенант, только что награду из рук самого царя за храбрость получил, стыдно, — пожурил дворецкий.
— А чего стыдиться, — заныл Иван, размазывая слезы по щекам кулаком. — Помирать-то не хочется. Дяденька, не убивайте меня, я хороший, — завыл Иван в голос и бухнулся на колени.
Дворецкий от возмущения сплюнул, поморщился, отвернулся на мгновение, пряча гримасу отвращения к недавнему герою космоса. Этого-то мгновения Ивану и надо было — дернул со всей дури ковровую дорожку, на которой дворецкий стоял, взмахнул тот руками и рухнул как подкошенный. Былая выучка почти спасла полковника Романова, крутанулся он всем телом, стараясь как кошка в полете на ноги сызнова встать. Да некстати стульчик дубовый под голову подвернулся, ударился об него дворецкий виском и упал бездыханный, выпустив бластер из рук.
Иван рванулся было к оружию, да споткнулся, потому как граф Меньшиков подножку ему успел подставить и сам, перепрыгнув через упавшего пилота, к тому бластеру кувыркнулся. Красиво кувыркнулся, одним махом — вот он в воздухе летит, а тут уже с бластером стоит.
— Никому не двигаться, — голос у графа хриплый, но решительный. — Стоим, где стоим, глупостей не делаем. Тебя, пилот, это тоже касается. Вставай, хватит комедию ломать.
Иван нехотя встал, пренебрежительно глядя на грозное оружие, отряхнулся и поправил форму. Сплюнул перед собой гордо и встал вольно, скрестив руки на груди. Все одно помирать, так чего тут руки задирать, да всякие глупости придумывать.