Без Царя…

Панфилов Василий Сергеевич

… а я заучиваю наизусть не просто карту Москвы, но и все те места, которые в ближайшей перспективе могут стать опасными и…

… многообещающими. По ситуации, которая во времена революционных потрясений может меняться ежечасно. Казармы и полицейские участки, вокзалы и все подходы к ним, с мало-мальски значимыми зданиями.

… особняки политических деятелей, будь то чиновники, депутаты Думы или оппозиционеры.

… схему железных дорог в Москве и Подмосковье, речные пристани и все те места, где есть стоянки извозчиков.

… гетто и воровские притоны, скупки краденого и контрабанды.

Всё

по возможности – с телефонами и адресами, именами и фотокарточками, вырезанными из газет или за малую мзду взятые в полицейских участках. Я не знаю, что из этого может пригодиться во времена Апокалипсиса, но не просто запоминаю…

Кривые, косые планы, наброски в несколько строк, стрелочки от особняка банкира до здания банка, и кратко – кто покровитель, чем могут надавить, если ли родные… и так во всём. Политики и генералитет, банкиры и заводчики, уголовные авторитеты и скупщики краденого, консулы европейских государств и университетская профессура.

Кто где и на что живёт, какие имеет политические взгляды и действительно ли эти взгляды таковы, есть ли связи с иностранными государствами и родственники за пределами Российской Империи. Схемы, планы, карты, наброски в тетрадях. Два ящика письменного стола, запертых на ключ.

Полюбопытствует кто? Ничего страшного! Честолюбивый молодой человек хочет выстроить удачную карьеру. Бывает.

А так…

… мне шестнадцать, и хотя я гордый обладатель аттестата зрелости и студент Императорского Московского Университета, это не делает меня совершеннолетним. Я официально эмансипирован, но по-прежнему несовершеннолетний! Дурацкая ситуация… но какая уж есть.

Всё, что я могу в настоящее время, так это зарабатывать репутацию и обрастать связями. Даже поступление в Университет… уж на что я не знаю истории, но помню, что с осени семнадцатого года занятий в Университете фактически не было. Были митинги, заседания, революционные штабы… но не занятия. По крайней мере, в должном объёме.

Да и чёрт с ними! Мне нужна репутация студента. Не гимназиста и даже не человека, уже окончившего гимназию, а именно студента. Я по-прежнему намереваюсь получить высшее образование, а зная немного европейскую психологию и бюрократию, продолжить учёбу, пусть даже и в другой стране, мне будет много проще, чем поступить с ноля.

А ещё – связи. Студенчество, профессура, учёные… я не знаю, как повернётся ситуация, но меня должны не просто знать, но и воспринимать как человека многообещающего и полезного, которому можно и должно (!) оказать помощь.

А пока…

– Каледин Алексей Максимович…

Глава 1 В которой Герой строит планы на жизнь, а Жизнь, в свою очередь, строит Героя

– Проблемно… – выдыхаю я, глядя в разложенные на столе бумаги, и обхватываю руками коротко стриженую голову.

– … ирод ты, Петька, вот ужо я тебя, неслуха! – донеслось из раскрытого окна. Я поморщился досадливо, а во дворе продолжался шумный разнос несносного Петьки.

Зажал было уши руками, но только укололся грифелем, да ещё и обломав кончик. Чертыхнушись негромко, отложил в сторону карандаш, потёр потные виски и снова уставился в бумаги.

– … и если ты ещё раз, –

разорялась проклятая баба, даже не думая приглушать голос, так что я зашипел от досады, не хуже чайника на примусе.

После неудачного мартовского восстания, подавленного войсками с необыкновенной жестокостью, в Москве и Петрограде [1] не было ни одного хоть сколько-нибудь заметного митинга. А цензура, и без того бессмысленно жестокая и тупая, выплеснулась за рамки здравого смысла.

1

Не оговорка. 31 августа, 18 августа по старому стилю, 1914 года указом Императора Николая II город Санкт-Петербург был переименован в Петроград.

Народ притих, но протестные настроения остались, покрывшись гнойной коростой гвардии, казаков, которых ради этого снимали с фронта, и не слишком многочисленных, но яростно-патриотичных черносотенцев, которые выискивают крамолу и бунтовщиков с упорством психопатов. Сколько погибло народа во время мартовских событий, подсчитать невозможно, но даже правительство, склонное к преуменьшению неугодных ему цифр в разы, а то и в десятки раз, говорит о тысячах убитых бунтовщиков.

… я потом видел следы пуль на кирпичных стенах, и плохо замытые следы крови, говорящие даже не о боях, а о расстрелах!

А протест пока прорывается вот так вот… В готовности к скандалу, в громких разговорах, в угрюмом молчании.

Многие даже и не понимают толком сути происходящего, и спроси их о протесте, участии в митингах или (упаси Боже!) восстаниях, так даже и не поймут вопроса. Или по малоумию своему, начнут пенять на псаря, а не на царя, уверяя в верноподданических чувствах и выступая за войну до победного конца, да против социалистов, о которых малоумные знают только, что они злодеи и за германцев.

А я… молчу. Пророков и витий, вещающих о новой Революции, хватает и без меня. Хватает неглупых людей, понимающих суть происходящего. Готовятся… кто как может.

Одни – разжигают пожар Революции, искренне или же просто желая вскочить на отъезжающий поезд.

Другие – тушат, столь же искренне полагая любые жестокости вполне уместными в свете надвигающейся катастрофы.

Третьи… а вот последних большинство, и они готовы пойти за любой партией и любым лидером, который поведёт их куда-то. К светлому ли будущему, или к не менее светлому прошлому… не суть. Своего мнения они не имеют и колеблются вместе с линией правящей партии. Не будучи приспособленцами, они искренни в своих колебаниях…

… и вот это – страшно!

А я, вместо того, чтобы делать что-то для страны и Истории, сижу над тетрадкой и пытаюсь свести воедино данные домашней бухгалтерии, латая скудноватым бюджетом многочисленные дыры семейной экономики. Финансовые неурядицы ещё не постучались в наш дом, но сводить концы с концами непросто.

С началом войны цены сильно выросли, и в первую очередь на продукты первой необходимости. Хлеб и крупы подорожали в два-три раза, и всё кричит о том, что это не предел! Не слишком отстаёт мясо, яйца и молочка.