Без чайных церемоний
Шрифт:
Вячеслав пил кофе и молчал.
Маша не выдержала:
– Слав, пусть человек покурит, а? И я бы не отказалась. Лика, дай мне сигарету.
Вронская достала из рюкзака пачку и протянула Маше:
– Давай.
– Котенок, тебе нельзя! – возмутился Вячеслав. – Ты мне детей рожать будешь. Что, забыла?
Даже в темноте было заметно, как счастливо Маша улыбнулась.
– А эта, – кивнул Вячеслав на Лику, – пусть курит. Ей уже все равно. Только окошко открой, там кнопочка на дверце.
Тихий шорох опускающегося
– Эх, Маша, – Лика была готова говорить о чем угодно, лишь бы не разрыдаться. – А ведь это твой светлый образ вдохновил меня на создание книжки…
Вячеслав аж поперхнулся от возмущения:
– Ага, книжки. Что же ты не говоришь, что сделала там Машу убийцей?
– Ну, это недалеко от истины, – тихо сказала Маша.
Потрясенная Лика начала стряхивать пепел не за окно, а себе на брюки, совершенно того не замечая:
– Слав! Я тебе об этом ни слова не сказала. Ну ответь: Танька Добротворская проболталась? Откуда ты узнал?
– Таня ничего не говорила.
– Понятно… Припоминаю: тогда дверь приоткрылась в Таниных «сотах». Значит, не случайно. Выходит, подслушивал. Ну да ладно, теперь смысла говорить об этом нет. И все-таки ответь. Объясни, – Лика старалась делать маленькие затяжки, надеясь, что от этого сигарета сгорит медленнее. – Я так и не догадалась, за что вы убили Виктора и Андрея. Марго, я так понимаю, просто не повезло – она за компанию с Хлестовым выпила снотворное. Но вот Виктора и Андрея – их за что?
– Не слишком ли у вас много последних желаний, а, девушка?
Лика помотала головой и нащупала в кармане куртки какой-то предмет. Да это же диктофон, новый цифровой диктофон! Получив его в подарок, она все-таки предпочитала работать на старом, кассетном, а этот презентованный Пашкой, кажется, на 8 Марта изучила и забросила куда-то, потом даже искала, но разве в ее квартире можно с ходу обнаружить пропавшую вещь? Да никогда! Вот он где, ее маленький, черненький, лапочка… Лика на ощупь нашла кнопку включения записи и нажала ее. Малютка пишет просто отлично, он ей очень понравился, она тогда совершенно искренне расцеловала Пашу. Но не выкидывать же было старого друга, верный Panasonic, побывавший с ней во всех командировках и никогда не ломавшийся…
Итак, цифровой малютка с ней, и это отлично. Интересно, догадаются ли они обшарить ее карманы после того, как…
– А ладно, – повернулся Вячеслав к Лике. «А я еще с ним целовалась, дура», – пронеслось у той в голове. – Расскажу. А потом ты выпиваешь кофе и бай-бай…
…В тот вечер Виктор Комаров был одним из последних клиентов.
«Когда же ты, наконец, измотаешься? – думал Слава. – Ну я просто суперинструктор! Парень работает с такими
Наконец, Виктор отложил штангу и обессилено пробормотал:
– Славик, я пас. Хоть пристрели меня – больше я работать не в состоянии.
Слава посмотрел на большие круглые часы на стене тренажерного зала и заметил:
– Так и время уже к закрытию приближается. Всего двадцать минут осталось на то, чтобы принять душ и переодеться.
Из фитнес-центра они выходили вместе. Попрощались с Машей, раскладывающей ключи на специальной полочке, и отправились на парковку. Вдруг Виктор достал из сумки блокнот и чуть смущенно протянул его Вячеславу.
– Посмотри, – попросил он.
В блокноте оказалась масса набросков – карандашных и сделанных шариковой ручкой. Клиенты, персонал фитнес-центра, какие-то люди, чьи лица Вячеслав видел впервые. Дойдя до портрета Сергея Макарова, Вячеслав прекратил листать блокнот и замер. Виктору удалось поймать его истинное выражение лица – жестокое, надменное. Обычно Макаров прикрывался как щитом натянутой дружелюбной улыбкой, так похожей на искреннюю, но Слава видел и другое, настоящее выражение этого красивого выразительного лица.
– Ты что, художник, что ли? – спросил он у Виктора.
Он лишь махнул рукой:
– Да какой я художник! Хотя школу художественную закончил. Но ты же знаешь, пока этим ремеслом славы и денег добьешься – можно с голоду околеть в каком-нибудь подвале. Вон, сам Ван Гог у брата деньги все клянчил на краски да на холсты. Зато сейчас его работы стоят миллионы. А зачем они ему теперь, а?
С этим было сложно спорить. Вячеслав и не стал, он согласился:
– В самом деле, теперь они ему без надобности.
– А мне все сразу надо. И желательно побыстрее. И по высшему разряду. Вот видишь, – и Виктор указал на новенький сверкающий «Лексус». – Маргошин подарок. Красавец, правда?
– Правда.
– Я тебе чего блокнот-то показал, – спохватился Виктор. – Я тебя по памяти на досуге начал набрасывать и поразился. У вас же с Макаровым одинаковые пропорции. Правда, совершенно одинаковые. Что лица, что тела… Как у родственников. Вы словно отец и сын.
Вячеслав похолодел и невольно оглянулся по сторонам. Слава богу, они одни на уже почти совершенно пустынной парковке.
– Да брось ты! Ничего общего нет между нами! Макаров как ни тренировался – но наворачивал еще больше. Не знаю, зачем он вообще в спортзал ходил. Хотя для здоровья полезнее, конечно, есть и тренироваться, чем, скажем, есть и пить…
– Слава, я говорю не о физической форме, а о пропорциях. Они у вас совершенно одинаковые, – продолжал настаивать Виктор.
Как будто Вячеслав не знал, что он – копия отца в молодости. Но вот то, что про это еще кто-то знает – это ему совершенно не понравилось.