Без границ
Шрифт:
– Он превращает семью матери Мэлис в грозного противника, - ответила Мез'Баррис.
– Перспектива, дочь моя. Мы не готовы к войне с домом До'Урден.
– Но ведь мы бы могли их уничтожить!
– Разумеется, но поступив так, мы раскроем верховной матери Бэнр и другим из правящего совета нашу настоящую силу. Многие считают, что напугают врага, показав свою истинную мощь. Но они ошибаются. Не забывай об этом, дочь моя. Показав огромную силу своего войска ты также показываешь границы этой силы, позволяя другим выяснить, как можно навредить тебе. Пока что мы позволим матери Мэлис сохранить свою игрушку, но дадим понять Закнафейну, что его друг Джарлакс ничего не сделал,
– Джарлакс узнал, когда всё уже закончилось, - ответила Мез'Баррис, но вздох и недовольная гримаса матери Соулез напомнили ей, что правда состоит в том, во что они заставят поверить остальных, а не в том, что произошло в действительности.
В этом прежде всего и заключался путь дроу.
– Джарлакс и его банда бродяг слишком хорошо устроились с верховной матерью Бэнр, а личная дружба Джарлакса с Закнафейном... может стать проблемой. Я не хочу, чтобы мать Бэнр вмешалась в любое возможное противостояние между нами и домом До'Урден.
Она замолчала и фыркнула, стиснув губы и сощурив глаза.
– И мы обе понимаем, как сильно мать Бэнр, мать этого жалкого Дантрага, хочет, чтобы Утегенталя убрали из уравнения.
– Тебя давно предупреждали, что будет цена, - сказал Закнафейну недовольный Джарлакс несколько десятков дней спустя, когда вернулся в город, чтобы узнать, что его самый давний спутник и доверенный лейтенант мёртв.
– Его тоже, но он не отвёл свой клинок, - ответил Закнафейн, баюкая в руках кружку с элем.
– Только мой собственный меч сделал это. А ещё он напал со спины, как настоящий трус.
– Думаешь, твоё чувство чести сослужит тебе здесь хорошую службу? Я удивлён, что ты до сих пор жив.
– Чувство чести и тщательная подготовка против тех, кто его не разделяет, - прояснил Закнафейн.
Джарлакс сдержал отповедь и вспомнил тот раз, когда стал свидетелем поразительной тренировки Закнафейна, во время которой оружейник безустанно трудился над единственной, слишком длинной на первый взгляд комбинацией, включающей в себя блок через плечо, за которым следовало несколько уколов за спину, прикрывающих убийственный рубящий удар.
– Однако я предупреждал вас, вас обоих, что такой поединок обойдётся победителю недёшево, - настаивал Джарлакс.
– Вычти это из золота, которое ты получил за Даб'ней Тр'арах, - был саркастичный ответ.
– Прошу прощения, я имел в виду жрицу Даб'ней Армго.
Джарлакс не нашёл, что сказать. Но Закнафейну знать об этом было необязательно.
– Мы не можем вступить в войну с домом Баррисон Дель'Армго, - наконец произнёс он.
– Они намного сильнее...
– Мы?
– просто оборвал его Закнафейн, и вопрос прозвучал обречённо для них обоих.
Оружейник осушил свой стакан одним огромным глотком, затем оторвался от стула и покинул «Сочащийся миконид», чтобы никогда больше не вернуться.
ЧАСТЬ 4
Одержимые
За такой короткий период времени я столь многому научился у верховного магистра Кейна. Я научился контролировать своё тело и даже изучать его такими способами, которых раньше даже представить себе не мог. Это сосуд моего сознания, который я могу исследовать глубже, чем когда-либо прежде. Я могу управлять мускулами, чтобы превратить руки в кинжалы или выстоять против ураганного ветра —
Я изучил углы атаки и обороны, превосходящие те, которым научили меня в академии дроу или даже те, которым научил отец. Пожалуй, ещё важнее то, что я научился предвидеть точный рикошет от угла блокирования, и теперь простой поворот бёдер позволяет жалящему мечу пройти мимо, будучи направленным точной защитой моей сабли или даже моей руки.
Время, проведённое с магистром цветов, было полным чудесных открытий — как внутри, так и снаружи. Я стал совсем иначе относиться к миру вокруг, к друзьям поблизости, к моей жене, к моему будущему ребёнку — с намного большим большим восхищением, как будто негативные импульсы ревности, страха и инстинктивного гнева больше не могут пробиться сквозь нарастающий стыд, который я испытываю, даже думая о них. Жизненное путешествие стало одновременно более прекрасным, лёгким и проникновенным.
Это — более широкая картина мира и мультивселенной вокруг нас — и есть тайна вечной невозмутимости магистра Кейна, его неизменной доброжелательности и скромности. Он знает своё место, и совсем не в уничижительном смысле. Напротив!
Так что, вспоминая проведённое с магистром Кейном время и долговременные эффекты полученного опыта, я могу с уверенностью заявить, что самый важный и дорогой урок который я выучил — это благодарность.
Я благодарен каждый день. Стремиться к этому каждое мгновение означает искать совершенства души, подобно тому, как всю свою жизнь я искал воинского совершенства, совершенства тела. Теперь я научился объединять эти две вещи... нет, четыре вещи — разум, тело, сердце и душу — в едином порыве. Чтобы поднять руку для отражения удара копьём, необходимо понимать движение и обладать достаточной скоростью и реакцией мышц, но подобная тренировка без дисциплины и понимания моральных последствий такой битвы, даже духовного итога подобного поединка, превращает воина в... Артемиса Энтрери — и хуже того, в старого Артемиса Энтрери.
Должна существовать причина, превосходящая простые оправдания — и когда ты понимаешь, что всё вокруг едино, эти причины проступают более ясно и придают в битве сил, одновременно физических, интеллектуальных и философских.
Чтобы стать настоящим воином, недостаточно научиться выполнять приёмы точно и без ошибок. Я давно это знал. Однажды я сказал Энтрери, что он не сможет меня победить, никогда, потому что сражается, не вкладывая душу. Теперь, познакомившись с Кейном, будучи смирён этим мужчиной, который превзошёл обычные человеческие границы, я лучше понимаю собственные слова, обращённые к Артемису Энтрери в тот далёкий день. Совсем недавно тот же аргумент привёл мне Кейн, не оставив места для возражений.
Да, я благодарен Кейну, верховному магистру цветов монастыря Жёлтой Розы, и моя величайшая признательность вызвана тем, как расширилась моя перспектива, касающаяся всего вокруг той сущности, которую я зову «собой», касающаяся самой жизни, касающаяся самой причины, напоминающей мне о том, чтобы быть благодарным и учиться — всегда учиться.
Таков наш путь.
Такова наша цель.
Таково наше счастье.