Без границ

Дунайцева Виктория

Женя не стала заходить в дом, а осталась стоять на пороге, давая свекрови общие рекомендации по дочерям. Ей нужно было ехать обратно. Анна Никифоровна вышла к ней с опухшим лицом. Глаза у нее были красные и сама она выглядела не очень. Было видно, что она много плакала.

Женя, посмотрев на свекровь, подумала, что их с мужем ссора очень сильно ударила не по ней с Виталием, а по свекрови, которая переживала за них гораздо больше, чем они друг за друга. У них у всех были свои интересы и своя жизнь, а Анна Никифоровна жила их жизнью, и эта размолвка сильно ее беспокоила.

Женя

сделала вид, что не видит опухших глаз свекрови, быстро поцеловала ее в мягкую, такую родную щеку и уехала, обещав вернуться за детьми через два дня. Свекровь, посмотрев на Женю больными заплаканными глазами, ничего ей не сказала, только погладила по голове и благословила.

С Машкиной школой нужно было что-то решать. Через два дня заканчивались каникулы и, что с этим делать Женя пока не знала. У нее были мысли, переоформить дочь в городскую школу, но пока, что она с этим тянула. Все же, Женя надеялась, что муж извиниться и приедет за ней.

Так и случилось. Вернувшись домой из командировки, она застала потухшего Виталия в их общей квартире. Женя, сухо поздоровавшись с мужем, гордо прошла в ванную, закрыв дверь на щеколду…

Через два часа они помирились и отправились домой вместе. Виталий выделил ей денег на обувь и, в другой раз, при возникновении подобных ситуаций, не отказывал жене в средствах. Проблема была решена и больше ссор не возникало. Жизнь текла размеренно в заботах и тревогах о хлебе насущном, до настоящего момента. С недавних пор Женя стала задумываться о своей жизни. Она ей нравилась все меньше и меньше.

Большую часть времени супруги проводили на своих работах. Если Жене хотелось сходить в театр или на концерт, то для этого были подруги. Виталий с ней никуда не выходил. Он был все время занят. Исключение составляли только семейные праздники, когда они все вместе собирались за праздничным столом. У них совсем не осталось общих интересов, только дети, а когда они выросли, то вечерние разговоры совсем прекратились. Жениной тонкой натуре хотелось все больше участия и тепла, а Виталий не мог его дать, потому что не считал нужным этим делиться.

Как-то Женя задала ему вопрос, глядя внимательно в его умные серые глаза: – «Виталь, ты меня любишь?».

Тот посмотрел на нее как-то вскользь и ответил, что любит, после чего, потрепав по плечу, вышел из комнаты.

Этих слов ей было недостаточно. Она хотела не этого. Ей нужно было чувствовать его любовь, как раньше, но никакого тепла со стороны мужа она так и не ощутила. Все в их жизни стало обыденным и однообразным.

Женя понимала, что двадцать лет брака – это большой срок и любовь, которая когда-то между ними была превратилась во что-то большее, а может быть совсем испарилась. Женщина иногда задавала и себе такой же вопрос, любит ли она своего мужа или их любовь стала привычкой? И ответить на него не могла. Если бы они с Виталием хотя бы попытались что-то изменить в их жизни, но ни он, ни она ничего не делали для этого.

В прошлом году свекровь неожиданно умерла. Сердце. За месяц до смерти они отправились с ней в город, покупать обои. У них был ремонт. Виталий, довезя их до рынка, как обычно отправился по своим делам, не принимая никакого

участия в выборе обоев. Они со свекровью побродили по прилавкам и остановились на совсем простеньких розовых обоях.

Когда Женя с Анной Никифоровной стояли у дороги и ждали Виталия, который обещал за ними заехать, свекровь неожиданно сказала:

– Жень, спасибо тебе, что ты есть у моего сына.

Женька, посмотрев на свекровь, очень удивилась.

– Анна Никифоровна, вы о чем?

– Я о том, что ты самая лучшая на свете невестка, которую я встречала. Я очень рада, что ты живешь с моим сыном и продолжаешь его любить, несмотря ни на что.

Женя покраснела, обняла свою любимую свекровь и сказала, что она тоже очень ее любит и никогда не предаст.

А через месяц Анны Никифоровны не стало. Она очень тяжело перенесла ее смерть. На похоронах ее девчонки все время были рядом и постоянно напоминали Жене, чтобы она поддержала и Виталия, ведь он потерял свою мать, но Жене было не до мужа. Она скорбела по-своему, и у нее не было ни сил, ни желания делиться этой болью даже с собственным мужем. Так они и болели в одиночку. Женя сама по себе, а Виталий сам.

Со смертью свекрови все изменилось. Ей пришлось больше времени уделять хозяйству и дому, а этого самого времени катастрофически не хватало.

Промучившись пару месяцев, она решила привлечь к трудовым исправительным работам младшую дочь, так как старшая выходила замуж и была уже совсем не помощница, но младшенькая Дашка, не приученная к труду с малых лет, не только не стала учиться готовить и убираться, но и всячески увиливала от любых обязанностей по дому.

Уезжая в Абхазию, Женя все же надеялась, что младшенькая дочка не запустит дом до такой степени, что его придется неделю очищать от грязи. К тому же у них был Макс, рассудительный ответственный и на все согласный старший ребенок. И Женя надеялась, что дом, в который она вернется будет хотя бы не разгромлен.

Ее надежды не оправдались.

Все в доме было кувырком. Горы немытой посуды, сковорода с жареной картошкой недельной давности, мужские носки, разбросанные по всему дому. К тому же, в жилище не было ни грамма еды, и даже кусочек черствого хлеба нигде не завалялся. Было такое впечатление, что его не покупали с самого Жениного отъезда. Ее тут никто не ждал.

Женя скрипнула зубами, переоделась и отправилась совершать трудовой подвиг, убирать комнату за комнатой, мыть полы, стирать пыль и отмывать многочисленные кастрюли от остатков еды.

Было около трех часов дня, когда в дом ворвалась неугомонная Дашка.

– Привет, маман, – сказала она, чмокнув мать в щеку, – есть, что пожрать?

Женя промолчала, усиленно отскребая от сковороды засохшую картошку.

– Ты чего молчишь-то? – удивилась дочь.

– А я, что-то должна тебе сказать?! – в гневе ответила дочери Женя, – я отсутствовала дома целых две недели и за это время ты даже не удосужилась за собой прибраться, помыть посуду или вынести мусор? Ну ладно это, но хоть картошки сварить к приезду матери ты могла бы? Нет, у тебя фантазии не хватило не только приготовить, но даже купить хлеба.