Без гроша в кармане
Шрифт:
Миссис Клавдия подбежала к трупу Нейфа, схватила два оправленных в серебро револьвера, хранившихся у него за поясом, и передала Бессребренику:
— Защищайтесь!
— Еще раз благодарю… Постараюсь! — Он с трудом приподнялся на одно колено.
Взбешенная такой развязкой, толпа, отступившая было после выстрелов миссис Клавдии, снова приближалась. Необыкновенное уважение янки к женщине не допустило насилия над защитницей Бессребреника, но ковбои намеревались заставить его самого дорого заплатить за убитых товарищей.
— Сударыня, —
— В женщину?.. Вы не посмеете…
К Бессребренику, несколько оправившемуся, возвращались силы. Его переполняло презрение к ораве висельников.
— Пятьдесят человек нападаете на одного! Вы не мужчины! Подонки!
Среди ковбоев послышались восклицания: «Ты смеешь говорить это?.. Смеешь нас ругать подонками!.. Ну держись!.. У меня было пять дуэлей!.. У меня — десять… Я убил семь человек!»
Бессребреник, не опуская дула пистолета, прокричал:
— Хвастуны!.. Лгуны!..
Джо-индеец, вернувшийся к жизни, гримасничал, как обезьяна, и беспрестанно чихал.
Возглас Бессребреника вызвал новый взрыв ругательств.
— Попробуй-ка помериться со мной!..
— И со мной!
— Нет, со мной первым.
— С удовольствием, — отвечал Бессребреник. — У меня на родине говорят: «На то и щука в реке… »
— Плевать нам на твою родину…
— Напрасно!.. Серому Медведю не поздоровилось.
— Ты француз?
— Может быть… во всяком случае я тот, кто вас вызывает на дуэль.
— Всех?..
— Да!
— Нас ведь пятьдесят человек.
— Пятьдесят два. И всех вас я надеюсь хорошенько проучить.
— У тебя словно не одна голова на плечах.
— Одна, да только ничего не боится.
— Кто же ты?
— Я Бессребреник…
— Тот самый, что хочет обойти весь свет без гроша в кармане?
— Тот самый.
— Ну так далеко ты не уйдешь! Придется потягаться с нами.
— Потягаюсь.
— Когда?
— После обеда! Не переносить же его из-за пустяка вроде дуэли.
То один, то другой ковбой задавали вопросы Бессребренику, и он отвечал каждому. Это была передышка на пути к смерти, хотя со стороны казалось, что поединок с пятьюдесятью молодцами, отлично стрелявшими, не знавшими ничего святого, не дорожившими собственной жизнью, заботит Бессребреника не больше, чем какая-нибудь шутка. Он заткнул за пояс револьверы, поданные миссис Клавдией, и, предлагая ей руку, спросил:
— Позволите проводить вас домой? А ты, Джо, ступай за нами… Найдется бутылка виски, чтобы заставить тебя забыть все волнения.
Индеец поправил орлиное перо в иссиня-черной гриве и, вытянув шею, как петух, флегматично зашагал за своим покровителем.
Ковбои, сбитые с толку необычайной самоуверенностью джентльмена, решили не отступать от него ни на шаг.
Бессребреник, простившись с миссис Клавдией у дверей ее дома, поспешил на телеграф и отправил в «Нью-Йорк Геральд» следующую телеграмму, произведшую в тот же вечер необычайный эффект:
«Меня
Со своей стороны и миссис Клавдия думала об ответе серебряному королю. Она стала искать в кармане телеграмму и, не находя ее, решила: «Должно быть, куда-нибудь заложила». Как далека была она в это мгновение от мысли, что столь незначительное обстоятельство повлечет за собой ужасные последствия, сделает ее героиней драмы, в которой каждую минуту ей будет грозить потеря чести и жизни.
ГЛАВА 11
После всех передряг жажда и голод мучили Бессребреника. Жажду еще можно было утолить, напившись у первого ручья, но как утолить голод, от которого казалось, будто в животе поселилось целое племя индейцев. Между тем телеграммы из Нью-Йорка с ассигновкой на пять шиллингов не следовало ожидать раньше пяти часов. Бессребренику представился случай устроить все быстрее.
С дюжину ковбоев окружили его, и один, известный под именем Терка, небрежно бросил:
— Эй, вы!.. Куда собрались?
— Вам какое дело!
— Весьма большое. Ведь вы обещали драться с нами.
— Что же, я не отказываюсь.
— Но было условлено, что вы никуда не уйдете, то есть попросту не удерете.
Ковбои хохотом выразили свое одобрение товарищу.
Брови Бессребреника сердито сдвинулись; он покраснел, но в конце концов тоже расхохотался.
— Я был так далек от намерения, которое вы мне приписали, что хочу сделать предложение.
— Говорите!.. Скажите!
— Как вам известно, я назвал себя Бессребреником по состоянию кармана. И вот теперь мне даже не на что пообедать, так как вы не дали мне заработать хотя бы шиллинг.
Со всех сторон послышались предложения: «Зачем же вы раньше не сказали?.. Пойдемте в первый бар… нет, в салун Нэба… Примите наше приглашение… Доставьте нам удовольствие!» Джентльмен не знал, кого слушать. Он сделал знак, призывающий к тишине.
— Благодарю, джентльмены, но не могу.
Отказ принять что-либо от ковбоев считается смертельной обидой, после которой почти всегда следует убийство. Слова Бессребреника вызвали бурю негодования.
Он снова сделал жест и заговорил:
— Прошу не обижаться, условия заклада не позволяют мне принимать что бы то ни было даром.