Без иллюзий
Шрифт:
Выбрав окно первого этажа, которое лучше всего было видно из кабины, Гарри обратился к нему:
– Вот и настал твой час. Прости, что твоим убийцей и гробовщиком оказываюсь я. Тебя не утешит, если скажу, что пусть это буду я, а не Петерсен, который, кажется, в детстве не наигрался в разрушения, и получает удовольствия от крушения чужих трудов. Но знай, что мне трудно это сделать и… Покойся с миром.
***
Домой Гарри вернулся вечером.
– Господи Боже, на тебе лица нет! – воскликнула Джиллиан.
Она подумала, что мужу
– Да, – только и сказал он.
– Гарри, милый, ты не заболел?
– Нет, нет, я здоров, – Гарри скользнул губами по щеке взволнованной Джиллиан и поднялся наверх переодеться, умыться.
Ужин начался в молчании. Джиллиан ждала, когда начнёт говорить её муж. Ведь обычно он всегда начинал разговоры, и она уже привыкла за почти полувековое время совместной жизни к такому распорядку. Несколько раз она порывалась расспросить мужа о том, что же с ним произошло, но не решалась вторгнуться в тишину, справедливо ожидая, что он сам ей всё расскажет.
– Знаешь, – Гарри положил вилку в тарелку, – я уволился сегодня.
– Уволился? Но почему?
– Да, прости, что не посоветовался с тобой, как-то это случилось…, – Гарри не смог подобрать точного слова и дёрнул пальцами рук.
Джиллиан кивнула, она не сердилась, сама уже давно подыскивая подходящий момент, чтобы поговорить об этом.
– Сегодня нужно было снести здание, по сроку давалось шесть дней, но, каким-то чудом, – тут Гарри осёкся. Вряд ли это было чудо, менее всего произошедшее можно было считать чудом.
– Каким-то странным образом, – поправился он, – едва я к нему прикоснулся ковшом, как оно само развалилось на части.
– Целое здание?
– Да.
– Это странно.
– Очень, – согласился Гарри, – Уилл сказал то же самое.
– Слава Богу, что в нём уже никто не жил. Оно, наверное, всё сгнило внутри.
Гарри пожал плечами.
– Да, возможно. Внешне оно так не выглядело, разве только внутри, да.
Джиллиан подала чай, на этот раз сев поближе к мужу, а не на противоположную сторону стола. Ей всё же не давало покоя решение мужа. Она знала, что он привык к своей работе, и боялся уволиться.
– Гарри, дорогой, но почему уволился? Тебя уволил твой новый начальник?
– Уилл? – удивлённо переспросил он, – Нет, я сам.
Гарри опустил кружку, посмотрел на свои руки. Выпуклые вены синими дорожками прорезали его грубую кожу. Короткие пальцы с крупными, расплющенными ногтями, были покрыты старческими пятнами.
– Я сам.
Джиллиан, будучи не только чуткой женой, но и учительницей, всю жизнь свою до выхода на пенсию преподававшей английскую литературу в колледже, не стала дознаваться подробностей. Она понимала, что иногда, человеку требуется самому обдумать принятое решение. Придёт время и Гарри расскажет.
Она встала из-за стола и приобняла мужа сзади за плечи. Склонившись над ним, тихо сказала:
– Давно пора! Ты честно
Гарри кивнул. Это было правдой. Джиллиан взяла его сухие руки в свои. Любовь их не иссякла, спокойным ручейком лилась в сердцах.
– Только позволь узнать, где же ты тогда был сегодня весь день?
– О, – Гарри как будто и сам только вспомнил об этом, – я ходил в библиотеку, но вспомнил, что она сегодня не работает, поэтому решил прогуляться по букинистическому рынку.
– Взял что-нибудь новое почитать?
Гарри не ответил, но высвободив одну руку, полез ею во внутренний пиджак своего старого пиджака, в котором он всегда ходил дома после работы.
Оттуда он достал чёрно-белую фотографию красивого здания. Джиллиан взяла её в руки.
– Оу, – выдохнула она, почему-то не находя больше слов.
На обратной стороне карандашом было написано: «Бедфорд-парк, 1878 год. Мой дом».
– Мне кажется, что он меня не простил, – сказал Гарри.
И что это было, понять он не мог. Старость ли расшатала его дух или увидел он что-то, на что раньше смотрел, но не видел.
Январь-Февраль 2018 года.
Там, куда нет…
Тихий августовский день шуршал опавшими листьями, пуская их в бег по тротуару. Город замер, задержал дыхание. Все его жители уехали в отпуск в соседнее Приморье. Оставили позади пустые квартиры, дома, магазины, улицы, дороги, кинотеатры, музеи, библиотеки; позабыли воспоминания, задвинули подальше работу, спрятали мысли, отложили тревоги и заморозили планы на будущее; взяли с собой только предвкушение безмятежного отдыха.
Конец лета был совсем близок. Уже давно прошла июльская духота, заставлявшая случайных гостей или деловых людей, приехавших в командировку, громко восклицать:
– Это же надо! Мы думали будет, как в штольнях зимой, даже захватили с собой шарфики и новое термобельё, а здесь совсем как в Таиланде! И как вы тут от духоты не превратились ещё в размокшую ветошь?! Это же надо!
Говорили они одно и то же. Затем снимали с себя пиджаки, через пять минут закатывали рукава белоснежных рубашек, а ещё через минуту ослабляли галстук и сдерживали желание броситься в сверкающие фонтан на площади Ленина, чтобы смыть с себя пот, кажется взбитый прямыми ударами солнца в жёлтую пену.
Особо приветливые дальневосточники предлагали вернуться в январе, чтобы не пропадал зря шарфик, тем более купленное термобельё. Зимой можно здорово охладиться и даже эскимо не потребуется для этого, достаточно будет откусить кусочек смёрзшегося воздуха, но все неизменно отказывались. Испуганно улыбались, вжимали головы и смотрели на часы, как будто зима должна была упасть на плечи едва стрелка покажет без пяти минут двенадцать.
Или просто подсчитывали оставшееся время до самолёта. Скорее сбежать отсюда.