Без иллюзий
Шрифт:
Есть, повторяю, определенная научная техника понимания таких сложных явлений, как многомиллионные общества. В частности, чтобы понять общество такого типа, как советское, надо начать с выделения элементарной клеточки этого общества и исследования ее. Клеточка общества – самая малая его часть, обладающая наиболее существенными чертами целого, можно сказать – общество в миниатюре. Возьмите любой институт, фабрику, завод, совхоз, магазин, школу, больницу и т.п., и вы там обнаружите все то, что определяет картину общества в целом: насилие коллектива над индивидом, распределение по принципу социального положения, карьеризм, лицемерие, двоемыслие, халтура. Карательные органы страны, которые кажутся стоящими над «народом» (что это такое?!) и чуждыми ему, представляют собою на самом деле органы насилия коллектива над индивидом, обобщающие в масштабах страны реальное положение индивида в обществе. Не будь этих специальных организаций, при каждом учреждении страны завели бы свои карательные группы и тюрьмы. Я по своему личному опыту знаю, что такое карательная мощь сослуживцев, коллег, друзей. В этом обществе на самом деле они – высшая власть. Уверяю вас, если бы расправу надо мною поручили бывшим моим коллегам, друзьям, сослуживцам, я давно висел бы на веревке в Москве на Волхонке, 14. Там есть удобный для этого
Советское общество есть скопление сотен миллионов людей (а с учетом смены поколений – миллиардов), совершающих миллиарды поступков. Допустим на минуту такую абстракцию. Пусть в обществе достигнуто полное изобилие продуктов потребления, пусть откуда-то льется поток их в общество. Все, что угодно: дорогие меха, кольца, бриллианты, вареная колбаса, негнилая картошка, коньяки, баранина, куры, джинсы, колготки, квартиры... Но ведь народ разбросан на большом пространстве. Надо наладить как-то распределение, охрану и хранение. А это предполагает специальных людей и специальные органы. И, значит, вы все равно получите сложную, иерархизированную первичную организацию. И у французов, и у русских, и у китайцев, и у камбоджийцев. И эта организация будет подчиняться общим социальным законам. Других законов не существует. В этой связи вспоминается курьезный случай. Как-то в Москве вели спор на эти темы интеллигенты, и они сформулировали проблему в такой, несколько риторической, форме. Если уж ты такой умный, сказал один интеллигент другому, то представь себе, что тебя поставили во главе правительства и дали тебе всю полноту власти. Что ты сделаешь, чтобы ничего подобного в Советском Союзе больше не было и вся жизнь выглядела бы так хорошо, как хотелось бы тебе? И другой интеллигент ответил: первым же декретом своим я бы передал всю полноту власти тебе.
Я этого человека понимаю. Короче говоря, тот общественный строй, который имеет место в Советском Союзе, сложился вполне естественно, в полном соответствии с социальными законами. Это не есть нечто вымученное или выдуманное злыми и глупыми людьми. Если бы дело обстояло так, что это продукт насилия какой-то кучки людей, продукт обмана, это было бы хорошо. Но, увы, это не так. Когда я говорю, что это – естественное состояние, это не значит, что я считаю это состояние хорошим. Лично мне оно не нравится. Но оно естественно в том смысле, в каком естественной является вода в качестве среды существования рыб или пустыня для змей. Это – социальная пустыня. Но тут из года в год, из поколения в поколение происходил и происходит отбор индивидов, которые могут жить в этой социальной среде. То есть здесь человек приспосабливается к среде, а потом сам начинает эту среду воспроизводить. Получается замкнутый круг. Поймите, птицы могут сказать рыбам: «Как прекрасно в воздухе, полетим с нами!» Но ведь рыбы не могут летать, они плавают...
Что же в конце концов остается в этом, казалось бы, безвыходном положении? Я намеренно так остро формулирую свою позицию не с целью запугать людей или сказать, что сопротивление бесполезно. Наоборот, я считаю, что я выражаю в некотором роде мужскую позицию, а именно такую, когда говорят: «Ребята, отступать некуда, мы окружены, будем сражаться до последнего!» И вообще, в общественном развитии рассчитывать на какие-то партии, на каких-то вождей, на пророков, на чье-то прекраснодушие – абсолютно бессмысленно. Человек должен рассчитывать только на самого себя, на свою способность к сопротивлению. Причем для того чтобы произошла хотя бы маленькая эволюция в условиях этого общества, нужны годы и годы, десятилетия и десятилетия, нужны жертвы, нужна борьба. Без этого ничего не получится. И к счастью, дело обстоит таким образом, что это общество, естественно, порождает недовольных и людей, способных к сопротивлению. И эта борьба уже началась. Сейчас она приняла формы диссидентского движения. На мой взгляд, это самое значительное явление в социальной истории Советского Союза со времени революции. Явление более серьезное и значительное, чем космические полеты, чем атомные бомбы. И уж тем более гораздо более значительное, чем выход в свет очередного эпохального труда Брежнева о том, как он осваивал целинные земли.
Париж, декабрь 1978 г.
ОБ ОППОЗИЦИИ В КОММУНИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ.
(Доклад для конференции во Флоренции)
Употребляя выражение «коммунистическое общество», я имею в виду общество такого типа, как в Советском Союзе. Конечно, установление коммунистического социального строя в других странах дает и будет давать какие-то вариации и модификации на этот счет. Но при этом тип общества остается и будет оставаться тем же самым. Вот некоторые необходимые черты общества этого типа. Уничтожается частная собственность на средства производства, последние обобществляются в масштабах всей страны. Единая и унифицированная система власти пронизывает все общество сверху донизу и во всех его пространственных разветвлениях. Эта система власти является самодовлеющей и самовоспроизводящейся путем индивидуального отбора в нее подходящих индивидов соответствующими ответственными органами. Хотя внешне эта власть старается выглядеть выборной, на самом деле она таковой не является. В стране устанавливается единая экономическая система с тесной взаимной зависимостью ее подразделений, с единым планом, без конкуренции и свободного рынка, с политикой цен и т.п. Общество расчленяется на стандартные социально-производственные (деловые) ячейки, выполняющие заданные и строго контролируемые функции в жизни общества. Стандартизируются условия жизни и деятельности в деловых ячейках и прочих сферах жизни людей. Индивиды так или иначе прикрепляются к таким социально-производственным ячейкам и местам жительства. Коллектив осуществляет контроль за всеми существенными аспектами жизни общества. Образуется сложная иерархия социально-деловых коллективов и, соответственно, сложная иерархия должностных лиц и социальных позиций индивидов. Общество разделяется на привилегированные и непривилегированные слои. Различие в жизненном уровне достигает здесь огромных размеров. Специальные органы контролируют все стороны жизни людей. Огромную роль приобретает единая государственная идеология. Унифицируется система воспитания и образования. Распределение ценностей осуществляется в соответствии с социальным положением индивидов.
Я далеко не исчерпал общих черт всякого общества коммунистического типа. Но сказанного достаточно для того, чтобы понять, о чем тут идет речь, Я намеренно
Коммунистический строй жизни есть в принципе устойчивый (и даже застойный) строй жизни по целому ряду причин, из которых назову здесь для примера следующие. Колоссальная система управления и контроля пронизывает все общество в самых различных разрезах, так что человек оказывается буквально опутанным этой сетью власти. Довольно большое число людей образует привилегированные слои общества, кровно заинтересованные в его сохранении и упрочении. Если оставить без внимания всякого рода отклонения от нормы, хотя они и не случайны и не единичны, то все трудоспособные (активные) члены общества так или иначе прикреплены к первичным коллективам, отдают через него свои силы обществу и через него получают жизненные блага. Так что индивид заинтересован в своем согласии с нормами жизни и требованиями коллектива. Вместе с тем, коллектив дает индивидам известную защиту и помощь в трудных ситуациях. Условия труда обычно сравнительно легкие. Хотя жизненный уровень сравнительно невысок, минимальные потребности в жилье, пище, одежде, развлечениях, медицинской помощи и отдыхе здесь более или менее удовлетворяются. Между индивидами и группами индивидов устанавливаются такие зависимости, что все оказываются заинтересованными в стабильности обычной жизненной рутины. Психологически подчинение назначаемым свыше чиновникам менее унизительно, чем частным хозяевам. Тем более на низших уровнях эти чиновники – выходцы из низших слоев населения и фактически живут в этих слоях. В критических ситуациях (стихийные бедствия, например) преимущества строя кажутся очевидными. Люди имеют значительные возможности устраиваться и улучшать свои жизненные условия, используя свое служебное положение и личные связи (воровство, взаимные услуги, взятки, блат). Короче говоря, если беспристрастно рассмотреть реальную жизнь общества такого типа, то можно обнаружить бесчисленные нити, сплетающие миллионы людей в тот самый единый монолит, каким его изображает официальная пропаганда. Добавьте к этому педантично действующую систему воспитания и идеологической обработки людей, благодаря которой складывается единый стереотип поведения всех (за редким исключением) членов общества от вождей до уборщиц. Хотя коммунистическое общество и есть общество людей, недовольных условиями своего существования, однако в подавляющем большинстве члены его не способны жить в иных условиях и воспринимают свои условия как естественную среду обитания. И наивно полагать, будто этот строй держится только на насилии и обмане. Конечно, насилие и ложь пронизывают это общество во всех его звеньях. Но они не столько навязаны людям извне или сверху, сколько порождаются их повседневной жизнедеятельностью в качестве их естественного продукта, в качестве средства самозащиты, приспособления, управления, организации.
Не следует, однако, думать, будто здесь господствует мир и согласие, полная гармония всех лиц, групп, коллективов. Здесь идет всегда и везде своя ожесточенная борьба. Это общество буквально кипит злобой. Дерутся между собою и высшие руководители, и профессоpa, и мелкие чиновники, и генералы, и писатели... И эта их борьба есть необходимый элемент нормальной жизни общества. Она обычно ведется в формах и средствами, признаваемыми обществом. Она нисколько не ослабляет его и в высшей степени редко служит источником некоей оппозиции самому социальному устройству. Так что далеко не всякое проявление недовольства и далеко не всякую борьбу в обществе коммунистического типа можно рассматривать как оппозицию этому социальному строю и как борьбу против него или против отдельных его сторон.
Коммунистическое общество, как и всякое другое, вполне естественно порождает всякого рода недовольство данными условиями жизни и желание как-то их изменить. Но каждый тип общества характеризуется специфическим типом недовольства и специфическим типом желаемых изменений. В Советском Союзе, например, вы можете найти много людей, недовольных тем, что здесь уничтожена частная собственность на средства производства, частное предпринимательство. Вы можете найти также людей, которые хотели бы восстановить монархический строй с помещиками и капиталистами. Но можно ли такого рода явления принимать теперь всерьез и рассматривать их как недовольство и желание изменений, характерные именно для коммунистического строя жизни? Конечно, нет. Подавляющее большинство населения (причем – и лучшая его часть) Советского Союза категорически против передачи учреждений и предприятий, где они работают, в частную собственность. Частное предпринимательство здесь принимает форму уголовных преступлений, и население одобряет их разоблачение. А идея восстановления монархии здесь просто смехотворна.
С другой стороны, в Советском Союзе все чем-нибудь недовольны. Здесь все и всё критикуют. Критическими материалами заполнены все газеты и журналы. Официальная советская литература в критике советского образа жизни не отстает от диссидентской литературы, а кое в чем даже превосходит ее. Трудно встретить советского человека, который так или иначе не поносил бы советские порядки и органы власти. Как оценивать этот факт? Есть люди, которые думают по этому поводу, что дни советской власти сочтены, что если бы советскому народу дать фактическую возможность свободно избрать себе власть и способ жизни, то он отверг бы советскую систему. Можно было оправдать надежды первой русской эмиграции, которая сидела на чемоданах, ожидая скорого падения советской системы. Но когда подобные надежды высказываются теперь, то их можно объяснить только патологическим непониманием фактического положения вещей или желанием подыгрывать определенным настроениям здесь, на Западе. Объяснить, но не оправдать. Пора в конце концов взглянуть правде в лицо и понять, что коммунистический строй жизни есть нечто гораздо более глубокое и стойкое, нежели обман доверчивых людей и насилие над ними со стороны неких злоумышленников. Это – вполне закономерный строй жизни многомиллионных масс населения, воспроизводящийся из поколения в поколение и вырабатывающий (отбирающий и воспитывающий) для себя подходящий тип людей. Я вовсе не хочу этим сказать, что этот строй жизни хороший, что он лучше того, как живут на Западе, что он мне нравится и т.п. Я лишь констатирую факт.