Без маршала Тито (1944+)
Шрифт:
Одна надежда, что политика Джиласа и Кидрича «концентрации усилий в ключевых областях» сработает. На самом деле ее лучше бы назвать программой децентрализации и самоуправления, когда государство занимается тяжелой промышленностью, крупными заводами, энергетикой и транспортом, отдавая на откуп мелким и средним кооперативным предприятиям в первую очередь потребительский рынок. Во всяком случае, такая методика вполне сработала в сельском хозяйстве.
От Карделя меня спасли Милован и Лека, завершив свое общение на пять минут раньше обещанного. Первый секретарь ЦК и министр внутренних
Лека потащил меня в свои цековские хоромы, да так энергично, что я спохватился только в его приемной:
— Эй, постой, я же с Альбиной!
— Где она? — остановился у секретарского стола Ранкович.
— Была с Митрой, собиралась ехать к Ладиславе…
— Отлично, — Лека повернулся к секретарю: — Соедини со Славкой.
Жена Леки, Славка или Ладислава, всего на год старше Альбины, так что это «хорошая компания» и моя жена в надежных руках.
Кабинет, как и прочие в ЦК, обставили с предельной простотой: новая мебель без резьбы и финтифлюшек, часы, радиоприемник, телефоны, лампа, стеллаж с книгами. Единственное яркое пятно — цветастый боснийский ковер на полу, «подарок трудящихся города Ливно», как объяснил Лека.
— Ладно, какого хрена вы решили сделать из меня киношника? — плюхнулся я в кресло прямо под непременным портретом Тито.
— Светское мероприятие, люди со всей Европы, хорошее прикрытие, — Лека уселся рядом.
— А каким боком там председатель Олимпийского комитета Югославии?
— Ты по приглашению старого товарища.
— Ну предположим, а зачем? — вот не люблю выполнять задачи, смысл которых не понимаю.
— Встретишься с моим личным агентом, заберешь пакет…
— А что, почтой послать никак? Или через другие руки передать?
— Вот любишь ты зудеть, Владо! Скажи спасибо, что не едешь в Париж под легендой клошара.
— Вот уж спасибо, так спасибо! Ладно, как с агентом встречаться?
— Он знает тебя в лицо.
— Отлично, просто отлично! Мне что, шарахаться в толпе и орать «Эй, кто тут меня знает?»
— Вла-до… — протянул Ранкович. — Не дергайся раньше времени, все тебе расскажут.
И мне рассказали. Знакомых там будет вагон и маленькая тележка, но только один человек скажет «Мы приезжаем сюда уже в третий раз и все время останавливаемся в Эксельсиоре, один и тот же номер с террасой на шестом этаже». Для гарантированного опознания мне выдали вычурные галстучную заколку и запонки.
А еще в дорогу, по прямому распоряжению товарища Джиласа, мне насунули толстую пачку газет, журналов и просто статей.
— Читай, Владо, а то прячешься у себя в Дубровнике, совсем затворником стал, что в стране происходит, не знаешь, — напутствовал меня Милован.
Он ухитрился вырваться, чтобы проводить меня в аэропорт — нет, не в Райловаце, который мы жгли двенадцать лет назад, а новый, в Бутмире. Так что на борт мы с Альбиной попали не через общий коридор, а из ВИП-зала. Все-таки хорошо иметь в друзьях первых секретарей…
За два часа полета я успел проклясть все на свете — новенький «Виккерс Висконт» болтало
— Propaganda comunista? — сурово насупил брови таможенник, пролистывая прессу из моего чемодана.
Я в изумлении распахнул рот — кого в Северной Италии, где каждый второй муниципалитет за коммунистов, а каждый первый за социалистов, могут так волновать югославские издания? Но таможенник весело улыбнулся и подмигнул:
— Entra, compagno!
От причала аэропорта до острова Лидо на быстроходном катере меньше часа. Морской воздух, брызги, слева остров Мурано, справа вдали — колокольня Сан-Марко, впереди отпуск и кинофестиваль.
До начала два дня, можно хоть немного позагорать на сентябрьском солнышке и если не прочесть, то хотя бы просмотреть всю кипу «коммунистической пропаганды». Газеты и журналы оказались вполне предсказуемы — трудовые успехи да заговоры империалистов, на которые полагалось отвечать повышением качества продукции; увеличением производительности труда; усилением борьбы с бюрократизмом, волокитой, кумовством и подхалимством, не считая прочих деяний. Взвейся-развейся, одним словом. А вот статьи…
Напечатанные на машинке листки без подписей клеймили «новый класс» — иерархически дифференцированную касту, причем из контекста следовало, что цель находится не только в Югославии. Намекалось на возникновение новой силы, претендующей на мировую гегемонию — государственного капитализма. Для противостояния которому требовалось «творчески применять марксизм-ленинизм в условиях Балкан».
Лихо, лихо, нечего сказать. Не успел товарищ Сталин остыть, как озверевшие от постоянных боданий с Московй «младоюгославы» подвели под самостоятельность идейную базу. Я перечитал еще раз — сплошные намеки, без прямых обвинений, да и вообще без огонька, а по стилю очень похоже на Кидрича. Вторая статья без сомнения Милована, уж больно эмоциональна — почему так мало внимания уделяется прикладной науке? И к ней справочка, сухим слогом Павле Савича описано состояние Академии наук, институтов, университетов и лабораторий.
Вот на что надо будет надавить по возвращении — Советский Союз есть и другого союзника такой мощи долго еще не будет. Да, его политика не идеальна, но кто из нас без греха? Вместо конфронтации лучше бы действительно науку подтолкнули. АК и СКС это, конечно, хорошо, но и собственные технологии в доме иметь надо!
Дочитать мне не дала Алька — очень жалела, что не было возможности взять с собой детей, но хотя бы меня она выпихивала на пляж отеля.
Там-то я и встретил первого знакомца.
Обрюзгший и громкий американец долго в меня вглядывался, а потом, в лобби, подошел с вопросом:
— Простите, это вы?
Я только иронически ухмыльнулся — в самом деле, что можно ответить?
— Я снимал вас в Ливно и на похоронах маршала Тито!
— Точно! Я вспомнил!
Он тут же собрал вокруг группку американцев и пустился живописать, как вот этот геройский парень вытаскивал американскую киногруппу буквально из огня. Пришлось бахнуть с ними виски, иного способа отвязаться не представилось.