Без названия
Шрифт:
Седьмого мая знакомая машина стояла у дома бабы Веры. У Даши сердце захолонуло, когда утром она вышла на крыльцо, но виду не показала. А Юли тем временем спал. Он ещё не был в новом доме, не знал, всё ли понравится Даше, не думал, как сказать, что свадьба будет в конце июня (мать сможет прилететь из Н. в это время). Проснулся поздно, в половине девятого, вспомнил, что надо на полигон.
Вечером зайти к соседям не удалось. К Дмитрию Николаевичу пришёл «старинный друг», очень навязчивый тип. Они сидели на лавочке, и Платон пытался доказать Дмитрию Николаевичу,
На следующий день пришлось ехать по делам сначала в район, потом в область. На следующий был праздник. Юли должен выступать. Он не знал, что говорить, какой мундир надеть, чтобы Даша правильно его поняла. Надел будничный, без наград.
У памятника собралась добрая половина жителей села. Ветеранов было мало. Их привёз на машине глава сельской администрации.
Было солнечно, тепло, тихо. Накануне прошёл дождь и прибил пыль, так что не было противного серого налёта. Он промыл окна домов, всполоснул кудряшки деревьев, на славу пощекотал траву. Пушистые облака, не торопясь, проплывали по синему-синему небу. Черемуха в этом году распустилась на удивление рано, она не жалела ни пышности, ни запаха для людей, соскучившихся за зиму по ярким и сочным краскам. Солнце, поддавшись общему настроению, расщедрилось на тепло, даже добавило чуточку летнего жара.
На улице играла музыка. Прибыли военные. В парадной форме смотрелись по-праздничному.
– Глянь, вон командующий. Что-то у него на мундире ни одного ордена. Нету, что ли?..
– Да, ну. Как же так-то. Что ж такой молодой – командующий – и ни одного ордена. Быть того не может.
– Ну, сама посмотри, коль мне не веришь.
– Да вижу, не слепая. Не толкай ты, Дунятка.
– Говорят, дом-то заканчивают.
– Быстро как.
– Так ведь не рядовому строят.
– И то, правда.
– Не то, кто есть у него?
– Наши, наши-то, глянь, Катька. Глянь, Маринка-то распушилась. Не иначе, как на командующего глаз положила.
– По всем видам, на него.
– А чё? Девка красивая. Вся из себя. Одни ногти чего стоят. Говорят, в Москве пользовалась большим спросом.
– Ага. Пользовалась. А чего ж сюда прилетела?
– Ну, про то кто может правду сказать?
– Никто.
– А вон и Елена прекрасная. Тоже вся из себя.
– А чего? Ленка – хорошая девка.
– Ой, да все они хорошие, только вряд ли он поглянет.
– А, может, и поглянет, откуда ты знаешь?
– Зин, ты либо совсем глупая. Ты на него посмотри. И на девок наших. Ему, чай, в кино сниматься. Да при таком посту. Он, небось, таких Маринок, и Ленок, и Танек – только свистнет – прибегут с десяток.
– Ой, да ну это понятно. Да я так…
– Вот тебе и так.
– Бабы, пойдёмте вон туда, там Левонтий чего-то гуторит.
Местные бабушки, которые скучали, потому что не было интересных
У памятника построились шеренги. По левую сторону – школьники с букетами цветов. Некоторые из них подготовили монтаж, другие – небольшой концерт. По правую – районное руководство, местные власти, командующий, его командиры. Дальше солдаты. В середине посадили ветеранов.
Все ждали выступления Бланки. Ветераны с недоверием смотрели на него: молод для генерала-то. Погоны, конечно, запросто так не дают, но всё ж таки.
Юли вышел на середину к подножию памятника. Солдаты застыли.
– Сегодня в нашей стране, да и в странах ближнего зарубежья, праздник. Каждый год в этот день по традиции говорятся красивые слова, поздравляют ветеранов, показывают военные фильмы, слышится музыка… Это всё хорошо, если бы завтра об этом не было забыто.
Любая война – горе. Наверное, в первую очередь для матерей, седеющих за одну ночь. Никому не хочется погибать на поле сражения или получать похоронку. А чтобы не было ада войны, нужно помнить – помнить всегда и везде – какой ценой оплачено право на жизнь.
Я сейчас обращаюсь к ветеранам Великой Отечественной войны. Вряд ли можно уместить всю благодарность в слова и вам, и вашим жёнам, которые помогали в тылу. И никто не спрашивал, есть ли силы. Просто надо было выстоять и победить. Вы это сделали. Спасибо вам за нас, живущих…
Юли говорил негромко, но слушали его, затаив дыхание. Простота слов была реальна и осязаема, потому что она была правдой жизни. Он не стал бахвалиться тем, что выделил каждому ветерану по пять тысяч, а каждой вдове по три тысячи рублей. Об этом скажут другие.
– Спасибо тебе, сынок, – дед Антип украдкой смахнёт слезу с глаз. – На поминки себе положу.
Возложили венки. Затем состоялся концерт. Выступали школьники. Даша читала «Жди меня» Симонова. Во время чтения с Юли попытался заговорить глава района, но командующий отмахнулся – не мешай.
– Хорошая девочка, – хлопая, возвратился к начатой теме начальник района.
– Умница, – подтвердил глава сельсовета. – Отец – ликвидатор Чернобыля… Господин командующий, вы знаете…
– Знаю, – перебил его Юли.
Наконец, торжественная часть закончилась. Теперь танцы под духовой оркестр, бесплатная полевая кухня для желающих.
– Юлиус Станиславович, разрешите представить вам мою племянницу, – глава администрации указывал на Елену. – Леночка…
– Здравствуйте, – вяло поздоровался Юли, одним глазом следя за Дашей.
Она стояла с родителями и порывалась уйти. Юли поймал на себе взгляд Дмитрия Николаевича и понял, что его дело – табак.
– Извините, – командующий уже отходил от Елены прекрасной с её дядюшкой и направлялся в сторону Дмитрия Николаевича.