Без образа и подобия

Артемьев Роман Г.

– Как ты это делаешь?

– О чем ты?

– Изменяешь оболочку.

– Вампиры научили. – Я задумался над объяснением. – Центр воздействует на периферию, внутренний источник регулирует натяжение оболочки за счет каналов и пустот. Время появится – покажу.

На заднем сиденье завозились: волчата пихали магессу. Та не осталась в долгу: внезапно запахло паленой шерстью, послышался возмущенный рык. Олег обернулся и пристально посмотрел на мгновенно заткнувшуюся троицу. Страшноватое зрелище – черный белок глаз без зрачка,

узкая щель рта, мгновенно перетекшая в утыканный шипами хитин прическа. Облик продержался от силы пару секунд: больше не потребовалось.

Никифор назначил встречу в цыганском поселке под Гатчиной, причем посоветовал не торопиться. Перемежая слова черным матом, он сообщил, что застрял здесь надолго, и что табору хана. Если какая-то старуха не заговорит. Я даже хотел отказаться от встречи, раз у вожака такое настроение, но было поздно. Вот и пришлось ехать, петлять по проселочным дорогам – уже в нескольких километрах от города асфальт перемежался пятнами бурой земли – и высматривать: нет ли где зарева? Природное миролюбие не помешает Никифору выполнить угрозу.

Знакомый огромный джип стоял на поселковой площади, на крыше разлегся здоровенный черный волчара. При виде нашей машины зверь оскалился полной белоснежных клыков пастью, затем лениво помахал хвостом в ответ на мое приветствие. Федос, один из младших вожаков, третий или четвертый по силе в стае. Он кивнул головой в сторону маленького двухэтажного домика, после чего шагом пошел знакомиться с новоприбывшими. Молчаливые волчата его не заинтересовали, в отличие от Олега, на которого волк глядел с нескрываемым любопытством.

Поселок выглядел вымершим, но только на первый взгляд. Где-то скрипнет ставня, заплачет ребенок, звякнет неловко оброненная кастрюля и сразу раздастся звук подзатыльника. Если прислушаться, можно услышать тихое дыхание в соседних домах, гулкий и частый стук множества испуганных сердец. И везде – запах страха. Цыгане знали, догадывались, кого привела к ним судьба, поэтому сейчас дрожали от испытываемого ужаса в своих домах. Звать на помощь не осмеливались. Возле крыльца, слегка прикрытое какой-то тряпкой, лежало располосованное когтями тело, над вывалившимися внутренностями тучей кружили мухи. Прибрать мертвеца никто не посмел.

Я вошел внутрь дома, прошел через маленькую прихожую и остановился на пороге небольшой комнаты. В глубоком кресле, прикрученная за руки простой бельевой веревкой, сидела старуха изможденного вида. Напротив нее с грозным видом, поставив локти на колени, наклонился на табурете Никифор, при моем появлении слегка дернувший ухом в качестве приветствия.

– Здорово. Говорят, ты с Вильямом поцапался? Под Парижем?

Быстро же слухи разносятся. Значит, того старейшину звали Вильямом.

– Мне повезло. Чем занят?

– Сглазили у меня одного парня… – Никифор наконец обернулся и угрюмо блеснул светящимися зеленью глазами. Старуха обмякла, по ее щекам потекли слезы. – Сильно. Сглаз я снял, прошелся по следу, нашел вот эту, – кивок на цыганку, – дрянь ромальскую. Силы ей захотелось, власти. Решила из волка потянуть.

Никифор

принялся ругаться. Я внимательнее взглянул на неудачливую колдунью. Нет. Сама она оборотня не сглазит – способностей маловато нелюдь заклинать. Кто-то ей помог, передал силы, научил, а теперь мешает говорить, если я правильно определил назначение оплетшего ее ауру заклинания. Кстати, что там вожак говорил по поводу «пройти по следу»? Он ведь следует Пути Невидимого Когтя, специализируется на работе с астралом и душами?

– Ей кто-то помог.

– Ясное дело! Вот его-то имя и я пытаю, заказчика, стало быть! Только молчит, стерва, все на тот свет ускользнуть норовит.

– На ней «печать молчания». Снять?

– А можешь?!

– Да. Вместе с остальными навешанными заклинаниями. Сердце не выдержит.

– Хрен с ним, – отмахнулся оборотень. – Заново запущу.

Ауру легко повредить. Иногда достаточно грубого слова, чтобы человек слег с тяжелой болезнью, свалился с лестницы, словом, притягивал на себя разные несчастья. Куда сложнее навредить магу или жрецу, посвященному в истинные таинства своей религии: они менее уязвимы. У этой публики многое зависит от индивидуальных качеств. Или от благословения богов.

Цыганка, и в лучшие времена способная разве что запугивать соплеменников, сейчас никакого сопротивления оказать не могла. Изменившая структуру оболочка пустоты прошлась по ее тонкому телу даже не шкуркой – скорее, эффект сравним с прикосновением пальца к циркулярной пиле. В обычном состоянии моя аура не представляет особой угрозы для людей, использовать ее как оружие научил Харальд. Получается пока что не очень хорошо: опыта не хватает. Отчасти по причине неопытности мне не удалось полностью уничтожить чужое заклинание – часть щупалец слишком глубоко погрузилась в глубь ауры колдуньи, из-за чего рисковать я не решился. Стоит надавить чуть сильнее – и получится, как в анекдоте: душа – отдельно, тело – отдельно.

Никифор довольно заворчал, когда старуха, шепелявя и торопясь, начала говорить. Пересохший рот плохо выговаривал слова, но она спешила выложить все, что знала, лишь бы страшные гости ушли как можно скорее. Как же раскаивалась колдунья в желании урвать крохи со стола сильных! Понимала теперь, какой дурой была. Визит рассерженных оборотней стоил табору двух жизней, одна из которых принадлежала валявшемуся в соседней комнате барону. Нет уж, лучше отдать незваным гостям все, что они потребуют, и надеяться на лучшее. Если повезет, волки просто уйдут, не станут мстить.

С цыганкой повезло: оказанная услуга привела оборотня в хорошее настроение. Ощутимо подобревший вожак, получивший наконец вожделенное имя – какой-то излишне самонадеянный маг, ненадолго приехавший в Питер, – наконец-то поинтересовался:

– Чего искал-то?

– Хотел попросить об услуге. Мой родич стаю привел, пусть у тебя погостят. Он сам, магичка слабенькая и два волчонка.

– Не хочешь к хитрюгам вести, – понятливо усмехнулся Никифор. – Что, ищут его?

– Могут искать, – поправил я.