Без Отечества…
Шрифт:
Если как следует покопаться, список получается не просто внушительным, но и, пожалуй, неудобным. Одно только отсутствие подвижного состава способно будет парализовать всю экономику молодой страны, причинив ей страшный урон! А задержка его даст хар-рошие зацепки любому, хоть сколько-нибудь толковому юристу.
Опять-таки, с темой оккупации не всё просто. Понятно, что вхождение территорий в состав Российской Империи было не таким добровольным, как это показано в учебниках истории.
Но если, к примеру, Средняя Азия и правда была завоёвана Российской Империей, пусть даже
Это там, в уже несостоявшемся будущем, Советский Союз присоединил к себе вполне самостоятельные государства. Насколько добровольным было это присоединение, вопрос отдельный…
А вот Российская Империя, завоёвывая или же выкупая эти земли, присоединяла отнюдь не самостоятельные государства, а всего лишь — территории[ix]! Ну не было у ливов, латов, эстов и прочих автохтонных народов к тому времени своей государственности! Не было!
Своих городов, к слову, тоже не было. До прихода Российской Империи гордые автохтоны жили преимущественно на хуторах, и притом, как правило, на самых неудобных и бесплодных землях.
Плодородные территории, за редким исключением, принадлежали преимущественно немцам, которые и правили завоёванными землями железной рукой. А города принадлежали немцам, шведам, датчанам… тем, кто их, собственно, и построил.
В Риге, кажется, чуть не до девятнадцатого века было запрещено селиться латышам…
… хотя казалось бы!
Так что пространство для политического маневра и торга у Российской Республики имеется, и вполне достойное. Другое дело, как им распорядятся…
Невольно всплыли мысли о МИДе, Извольском, Игнатьеве и прочих особях, играющих чёрт знает за кого, но точно — не за Россию! Настроение сразу испортилось, и, будто отозвавшись ему, небо стремительно начало заволакиваться низкими тучами.
— А ведь ещё и Коковцев[x]… — с тоской проговорил я, — да и не только он!
Влияние бывшего министра финансов и бывшего же председателя Совета министров Российской Империи, переоценить сложно. А он, к тому же, ещё и монархист, и притом сторонник именно что Николая…
… и это автоматически делает его моим врагом!
А ведь Коковцев не один такой… Сколько их, влиятельных и богатых, пользующихся поддержкой промышленников и предпринимателей, имеющих в Европе прекрасные связи…
… а также банковские счета, квартиры, дома и поместья!
Есть монархисты самого радикального толка, есть центристы и либералы, и свести всё это видовое разнообразие в единое уравнение ох как непросто! Думаю, с этой задачей не справится сейчас даже опытный дипломат и придворный, а уж я-то…
— К чёрту, — решительно выплюнул я, чуть ускоряя шаг, — перешагну!
Я, разумеется, отдаю себе отчёт, что тем самым делаю своими врагами сотни, если не тысячи влиятельных людей, и потом, наверное, это решение аукнется мне не раз. Но знаете? К чёрту!
Если ситуация будет переломлена в нужную мне сторону, то большая часть этих влиятельных и родовитых если не канет в Лету, то как минимум, потеряет свои позиции. А оставшиеся вынуждены будут не просто принимать во внимание моё существование,
— Никакой жалости, — подытоживаю я, огибая прохожих, — чистоплюйства и прочего дерьма.
Становится спокойней…
… и разом, будто открыли заслонку, в голове появляются интересные варианты, которые ещё недавно я брезгливо отметал в сторону. А я не то чтобы большой знаток политтехнологий, но, как любой человек двадцать первого века, не чуждающийся политики, знаю о ней по верхам, и, пожалуй, не так уж мало!
— … а ещё шантаж и фабрикация улик, — шепчу себе под нос, присаживаясь на лавочку под платанами.
Какого чёрта! Все эти Коковцевы, Извольские и прочие люди Системы десятилетиями и веками грабили страну, воспринимая её как собственный кошелёк, а народ — как восполняемый ресурс.
Будучи у власти, они ухитрились убедить всех, что ограбление сотен тысяч крестьянских семейств, в которых они принимали непосредственное участие, это едва ли не естественный ход вещей. Согласно такой вывернутой логике, насквозь пропитавшей общество, выкупные платежи, казнокрадство и мздоимство, это нормально, в то время как в действительности — это танцы на телах детей, умирающих от голода по весне!
А вот попытка использовать в политической игре жён и детей Власть Имущих, даже вполне совершеннолетних, пользующихся всеми наворованными средствами без угрызений совести, воспринимается в обществе как необыкновенная подлость, как бесчестный поступок…
… хотя казалось бы!
Понятно же, что общество контролирует его верхушка, и что все законы, писанные и неписаные, они принимают под себя и для своего блага. Если понять это и откинуть к чёрту ложные установки, внедрённые правящим классом, многое начинает выглядеть совершенно иначе!
— Чёрный пиар и политтехнологи, — отбросив все сомнения, констатировал я, вставая с лавочки, и, опираясь на трость, заспешил домой. Нужно написать несколько писем…
*****
— Алекс… — на миг прижавшись сзади всеми округлостями, Анна поцеловала меня в щёку и куснула за ухо, тут же отстранившись, — я пошла! А ты не будь букой! Мари жаловалась, что ты забываешь принимать лекарства, а когда она приносит их тебе, рычишь и бросаешься скомканной бумагой! Пожалуйста, милый…
Она просительно, даже немного жалобно посмотрела на меня.
— Обещаю... — вздохнул я, целуя девушку и помогая одеть ей лёгкий летний плащ, модный в этом сезоне, — Да! Скажи наконец Мари, что она может меня не боятся! В самом деле… взрослая женщина, а верит всякой ерунде, что пишет низкопробная пресса!
Засмеявшись, Анна клюнула меня губами и выскользнула за дверь. Застучали каблучки по лестнице, а я, помедлив несколько секунд, закрыл за ней дверь, и только затем улыбка сползла с моего лица.
Нездоровье — формальная причина, почему я остаюсь дома, на деле же тема эта куда как более деликатная, и, пожалуй, не слишком приятная. С того памятного дня в кабинете Керенского я не то чтобы стал персоной нон грата, но ощутимое напряжение, сопровождающее моё появление в Свете, вынудило к фактическому затворничеству.