Без памяти
Шрифт:
— Леон? — Ярослав переводит на меня выразительный взгляд. Она следует его примеру, и теперь оба выжидающе пялятся в мою сторону.
— Сама пойдешь или понести? — предлагаю только два варианта.
— Сама, — Алатея сжимает зубы, понимая, что спорить бессмысленно, и покорно следует за доктором.
Соседний бокс практически не отличается от обычной реанимационной палаты со всей необходимой аппаратурой и мониторами для контроля жизненно важных показателей пациента. Однако Тея пугается,
Долгий путь уговоров в большинстве спорных моментов только затягивает проблему и редко ведет к ее решению. Дипломатия — это зло, пустая болтология, за ширмой которой ведутся мировые войны. Я предпочитаю использовать язык силы. Превосходящей силы и сокрушающего подавления.
— Ты неделю провела здесь, восстанавливалась на этой самой кровати, и до сих пор жива.
Сдавив ее плечи, я толкаю Тею вперед и, отбивая жалкие попытки сопротивления, усаживаю на кровать.
— Бояться нечего.
— Рядом с тобой всегда есть, чего бояться! Что вы собираетесь со мной делать? — ее голос дрожит от напряжения. В глазах паника, губы побелели от страха. — Леон?
— Скажи ей, — устало произносит Ярослав. — Без стабильных показателей я даже витамины колоть не стану.
— Хорошо, я объясню, — силком удерживая девушку в сидячем положении, наклоняюсь так, что наши лица оказываются нос к носу. — Мне надоела беготня, детка. Мое время стоит очень и очень дорого, а ты упорно отказываешься сотрудничать.
— Я не…, — начинает возражать она.
— Заткнись и слушай! — грубо перебиваю я. — Мне важен результат. И будет лучше, если я получу его в максимально сжатые сроки. Лучше для нас обоих. Это понятно?
— Да! — яростно выкрикивает Тея.
— Спокойнее, милая, — угрожающе улыбаюсь, вызывая у девушки нервный озноб. — Расслабься. Ты слышала доктора? Твои показатели должны быть в норме, иначе… — выдерживаю многозначительную паузу. — Иначе эффект может оказаться не таким, как мы ожидаем…
— Он сказал, что не будет… — Тея осекается, напоровшись на мой предостерегающий взгляд.
— Он сделает все, что я прикажу, — сообщаю с ледяным спокойствием. — Как ты уже заметила, мы находимся в лаборатории. Доктор Артемьев — ученый, он работает над созданием ряда инновационных препаратов, обладающих разным спектром действий, в той или иной мере затрагивающих нервную систему.
— Вы… Ты хочешь протестировать на мне какую-то убийственную заразу? — страх на лице Алатеи сменяется шоком. — Я не подопытная крыса! Нет, Леон. Нет!
— Эмили, опыты завершены, угрозы твоему здоровью нет, — увещевает Артемьев, как обычно используя провальную мягкую тактику.
— Я не
— Слушай сюда, малыш, — несильно встряхиваю ее за плечи, концентрируя внимание Теи на себе. — Если не хочешь до конца жизни пускать слюни и мочиться под себя, ты просто позволишь славному доктору ввести тебе этот препарат, чудесным образом развязывающий язык. После чего мы с тобой немного поболтаем о твоих провалах в памяти. Договорились?
— Нет! — сквозь зубы цедит Алатея, испытывая на прочность мое «ангельское» терпение.
— Ты утверждаешь, что не помнишь, как пыталась меня убить. Есть быстрый и легкий способ это проверить, — напираю я, но при этом ослабляя давление ладоней на ее плечах. — Побочные действия исключены. Препарат протестирован на сотнях добровольцев.
— Добровольцев? — нервно смеется Тея. — Лучше покажи, где тут у вас спрятан крематорий для этих самых добровольцев. Ты за идиотку меня держишь, Леон?
— Нет, но именно так ты себя и ведешь, — выжимаю более-менее добродушную улыбку. — Милая, если твоя память так же девственно чиста, как твое тело несколько дней назад, то препарат просто не подействует, и мы продолжим вспоминать, используя другие способы.
Она едва заметно хмурится, осмысливая полученную информацию.
— Пойми, малыш, мне недостаточно твоего честного слова. Риски быть облапошенным, слишком велики, — Пробегаюсь пальцами по ее щеке и мягко поддеваю подбородок. — У меня нет выбора, Тея.
— Сначала вопрос, — не разрывая зрительный контакт, она переходит к торгам. Я коротко киваю, давая свое согласие. — Почему ты перестал называть меня Эмили? — ее перебинтованная ладонь ложиться на мою щеку, и теперь мы полностью зеркалим действия друг друга. У меня возникает ощущение, что она не погладила меня по лицу, а заехала кулаком в солнечное сплетение. И я пропустил гребаный удар. Проницательная маленькая стерва.
— Это имя тебе больше не подходит, — с напускным равнодушием отвечаю я.
— Оно никогда и не было моим, так? Ты все придумал? Просто признайся, черт возьми! — и она действительно бьет меня кулаком… в плечо. Снова и снова, пока я не скручиваю руки у нее за спиной.
— Сегодня мы проверяем правдивость твоих слов, любовь моя, — яростно рычу в раскрасневшееся лицо.
— Леон, помягче, — док делает шаг вперед, но я останавливаю его пригвождающим взглядом.
— Помягче она не понимает. Да, Тея? — наиграно ласковым тоном тяну я.
— Я соглашусь, но мне нужно что-то взамен, — неожиданно заявляет Алатея. В распахнутых глазах снова мелькает мольба. — Звонок матери. Это все, о чем я прошу.