Без помощи вашей
Шрифт:
Костров не разжигали – на кромке Подола и не пахло деревьями. Обошлись и без шатров: для них не хватало места, да и слишком велика была опасность, что шатры сдует ветром с гладкого камня. Воины перекусили лепешками с луком и улеглись спать на земле. Эрвин кутался в плащи и шкуры, прижимался спиною к груде мешков с продовольствием и опытным путем искал ответа на вопрос: может ли человек выкашлять собственные легкие? Потом он задремал, воспользовавшись достаточно долгим затишьем меж порывами ветра.
А позже его разбудил Томми,
– Проснитесь, милорд! Тревога!
Эрвин разлепил глаза и ничего не смог рассмотреть, кроме силуэта своего слуги. Но он услышал звук – глухой, низкий рокот.
– Лавина, – сказал Томми.
– Теобарт! – крикнул Эрвин, и капитан тут же отозвался:
– Здесь, милорд.
– Капитан, прикажите…
Эрвин осекся. Куда бежать? Стояла безлунная темень, идти вдоль пропасти в такую ночь – равносильно самоубийству. Утробный рев, наползающий со стороны Служанки, стелился по леднику, дробился, искажался эхом. Невозможно было понять, куда катится лавина. Казалось, она движется прямо на отряд, но с тем же успехом могла пройти и в полумиле позади или впереди. При всем желании сорваться и броситься бежать, правильным решением, похоже, было иное.
– Остаемся на месте, – сказал лорд.
Уловив вопрос в его словах, Теобарт подтвердил:
– Да, милорд. Это лучшее, что мы можем сделать.
– Есть ли возможность укрыться?
– Прижмемся к краю ледника. Укроемся за ним, чтобы нас не смело в пропасть.
Отряд зашевелился, отрывисто перекрикиваясь. Люди разыскивали трещины и углубления в кромке ледника, вжимались в них, надеясь, что снежный вал промчится над головами. Наибольшим укрытием, которое смог впотьмах отыскать Эрвин, была глыба смерзшегося снега меньше ярда высотой. Молодой лорд сгорбился за нею, вскоре к нему присоединился Томми. Перекрывая гул обвала, раздалось истошное ржание. Вторя ему, заревел осел.
– Что с лошадьми?
– Крепко привязаны, милорд. Сходят с ума от страха, но если лавина пройдет мимо, то останутся целы.
Подоспели Филипп и Луис. Скрючились в три погибели, прячась под ненадежной защитой и прислушиваясь к растущему рокоту.
– Да, господа, – попробовал пошутить Эрвин, – зодчие пожалели камня, когда возводили эту крепостную стену. Только лежачий воин сможет укрыться за ней.
– И зубцов недостает, – добавил Томми. – Мастеровые, подлецы, весь гранит украли!
Дрожащим от страха голосом Луис прошептал:
– Ч-что нам д-делать, милорд?
– Как – что? Ждать, вести светскую беседу.
– Держите плащ наготове, – посоветовал Томми. – Если вдруг что, укройтесь им с головой и расставьте руки, постарайтесь сохранить под плащом побольше воздуха.
– В-вдруг ч-что?.. – в ужасе переспросил Луис. Очевидно, он понятия не имел, что такое лавина.
– У вас над головой окажется несколько ярдов снега, – жизнерадостно пояснил грей. – Выкапываться будете пару
– Не волнуйтесь, – добавил Эрвин, – эти трудности предстоят лишь в том случае, если нас не сметет в пропасть.
Луис принялся молиться громким шепотом.
Рев обвала нарастал мучительно медленно. Где-то в верхней части ледника, в нескольких милях от отряда, вал из камней, снега и осколков льда пожирал расстояние, набирал силу, расправлял плечи.
Снова ржал конь. Его крик заставлял вздрогнуть – столько ужаса было в нем. Ослы орали как один, надсаживаясь поверх грохота лавины. Ы-ааа! Ы-ааа!
– Ну и м-м-место… – сказал Филипп Лоуферт. – К-к-какого черта мы сюда вылезли, п-п-почему не заночевали внизу?..
Его красноречие куда-то подевалось. Сложно оставаться блестящим оратором, когда зуб не попадает на зуб.
– Здесь романтичнее, – пояснил Эрвин.
– Вильгельмина… – буркнул Филипп вполголоса. – Джанет…
Кажется, в качестве молитвы он принялся перечислять имена своих бывших пассий. Эрвин внезапно развеселился:
– Вы – мужественный человек, барон! Верны себе даже на краю гибели.
Филипп не ответил на издевку. Грохот обвала заглушил слова. Рев сделался могучим и низким, заполнил все вокруг – воздух, снег, камни. Скала задрожала, из самой ее утробы донесся протяжный стон.
– Боги! – выкрикнул Луис. – О, боги!
Не соображая что делает, он вцепился в плечо лорда. Что-то стукнуло вверху, небольшой камушек перескочил снежную преграду и пролетел над головами людей. Пальцы Луиса судорожно сжались.
Почему-то Эрвин не чувствовал страха. Было возбуждение – напряженное, звенящее, как тетива на взводе. От возбуждения по телу разливался жар.
– Сейчас бы орджа, – крикнул Эрвин.
– Самое время, милорд! – проорал Томми.
Еще несколько осколков просвистели над макушкой. Рев сделался непереносимым, продавливал уши, заполнял голову.
– После смерти ведь орджа не выпьешь!
– Кто зна… лорд!
– Что?!
– Я говорю: кто знает, ми…!
Справа, на западе, тяжело ухнуло – огромная и вязкая масса обрушилась на землю. Скала вздрогнула, дыхнул ветер. Половину неба заволокло снежной паволокой. Глядя на пляшущие белые точки – внезапно, неуместно красивые! – Эрвин не сразу сообразил: рев утих.
– Мимо прошла!
Тишина так звенела в ушах, что он не расслышал слов грея и переспросил.
– Виноват, – ответил Томми. – Мимо прошла, милорд.
Луис, наконец, отпустил плечо Эрвина.
Наутро они узнали, насколько близко прошла лавина. В сотне шагов на западе возникла снежная стена выше человеческого роста – поперек дороги от ледника до пропасти. Если бы отряд прошел накануне сотней шагов меньше и остановился на ночлег десятью минутами раньше, он был бы накрыт обвалом.