Без пощады 3
Шрифт:
Три составленных бок о бок остова электрокаров перегородили широкий магистральный коридор, оставив столь узкий проход, что едва протиснется АКДУ. Поверху навалили мусора, набросали мотки старых проводов и получился вполне себе надежный блокпост, что не остановит полицейского штурмовика в броне, но станет непреодолимым препятствием для обычных обитателей «двенадцатого» сектора. Пройти незаметно шансов не было и Нортис, скрыв лицо и голову старым шлемом, облаченный в мешковатый оранжевый комбинезон, просто шагал вперед, зная, что сейчас его заметят, но не представляя, что будет дальше. Он не боялся. Вертинский давно отучился боялся и сейчас просто включил холодный режим ожидания, готовый к любому развитию события, но желая избежать любых проблем. Просто пропустите — и я уйду.
Именно эти слова киборг и произнес, приблизившись к насторожившимся
— Пропустите — и я уйду.
Ответом была гробовая тишина. Понявшие, что к ним подошел явно кто-то чужой, они повернулись к нему и принялись сверлить шлем тяжелыми взглядами. От них исходила угроза — не наигранная, не раздутая подделка, а настоящая угроза от людей уже привыкших убивать и мало кого боявшихся на этой территории. Они видели не слишком крупную фигуру в старом комбинезоне, видели закрывающий лицо шлем, не пропустили мимо глаз лежащий на АКДУ тесак. Чего они не могли видеть, так это игольник и дробовик в опущенных руках Вертинского — он скрывал их за мобильным контейнером. Чего еще они не могли видеть, так это снова проснувшейся в парне жажде убийств.
— Харю покажи, чванг — пренебрежительно процедил продолжающий сидеть мужик в старой драной футболке с какими-то патлатыми гитаристами.
Он говорил лениво, но винтовка в его руках, прежде обращенная к Нортису прикладом, начала медленно поворачиваться на его ногах. Заметивший это киборг честно предупредил:
— Не надо. Дайте пройти.
— Тебе было сказано харю показать, чванг! — выплюнул тощий коротышка с покрытой мелкими багровыми опухолями головой, скаля остатки гнилых зубов в злой усмешке — Давай!
— Дайте пройти — ровно повторил Вертинский, уже поняв, что просто так его не пропустят и сейчас испытывая двойственные чувства.
Часть его натуры — очень малая часть — сожалела, что все идет к кровопролитию. Но другая его сторона, куда более жестокая и кровожадная, уже жадно ждала развязки и возможности нажать на спуск. И долго этого момента ждать не пришлось — вторая винтовка тоже пришла в движение, хотя их хозяева еще сидели. Остальные сделали пару шагов ближе и в сторону, смещаясь с линии огня.
— А ты богат, чванг — улыбнулся сидящий дальше всех бородатый недомерок — Поделишься? Или поторгуем?
Нортис отвел стальную руку чуть в сторону, выводя стволы дробовика из-за АКДУ и выстрелил. Отдача едва пошатнула его полуискусственное тело. Выстрел смел с кресла одного, а второго нашпиговал кусками стали и заставил хрипло заорать, дергаясь от боли. Следующим выстрелил игольник в другой руке — и стрелял Вертинский метко, удивительно метко даже для него самого. Все тяжелые иглы легли точно в цели, пробив нежные внутренние органы. Ни один из четверки не добрался до него ближе, чем на три шага. И упали все удачно, оставив место для прохода АКДУ — контейнер уже не раз давил стальными траками тела мертвые и живые, но потом замучаешься чистить его от крови и ошметков плоти.
Активированный мысленным импульсом АКДУ проехал мимо умирающих, одновременно открывая створки. В контейнере еще оставалось место и Нортис забросил туда все, что посчитал достаточно ценным: обе винтовки, пару ножей, несколько серьезно просроченных пищевых пайков низшей категории, один помятый и воняющий горелым блок электроники, валявшийся на столе. Он деловито собирал все это, не обращая внимания на хрипы и стоны еще живых людей, едва слышно молящих помочь. А собрав, столь же молча и целеустремленно пошел дальше, уходя из заброшенного квартала. До цели всего ничего, и он невольно устремил взгляд именно туда — в темную глубину тянущегося вперед коридора. Сделал еще несколько шагов и резко присел, заметив смутное непонятное движение вверху. О сталь контейнера лязгнул метал, два длинных заостренных копья ударили о пол, где только что сидел Вертинский, но он успел откатиться, и враг ударил о пол. Еще один лязг, частый стук и из копий длинные конечности превратились в многосегментные лапы черного кибер-паука, упавшего с потолка и атаковавшего мятежного киборга. Вскинув четыре лапы, дрон-наблюдатель прыгнул на противника, одновременно открыв огонь из встроенного игольника. Частая очередь простучала по полу и ударила по ногам отползающего парня, отскочив от покрытой артианитом стали и не нанеся вреда. По полу одно за другим ударили «копья», но Вертинскому снова удалось уйти от ударов. Отталкиваясь, он на спине добрался до первого из трупов и вскочил. Пачкаясь в крови, подхватил мокрое от
Своих целей он не изменил. Да дознавателям не составит труда догадаться о его вероятной цели — слишком уж близко расположен вход в законсервированные шахты — но своих намерений киборг все равно менять не стал. Ему больше некуда идти. Двенадцатый сектор взят в тиски, скоро каждый уголок осмотрят и зачистят. Все, что ему здесь светит — забиться куда-нибудь в этом заброшенном квартале, закопаться под мусор и сидеть там пару недель, питаясь запасом пищи из АКДУ и надеясь, что о нем забудут. Но его такой вариант не устраивал.
Пройдя до следующего и нужного ему перекрестка, парень свернул, дошел до приподнятой металлической переборкой, вместе с АКДУ проник внутрь, оказавшись в темном пространстве и направился к главному лифту. Сначала надо проверить его. Если не работает — то в диспетчерской, чья дверь в десятке метров отсюда, должен быть еще один служебный лифт поменьше. Помимо этого, тут найдется крутой спуск для шахтной робототехники и как минимум одна аварийная лестница.
Надо торопиться — он прекрасно знал предел своих сил и возможности вооружения. Да он достаточно легко разобрался с дроном — но этот паук был предназначен для наблюдения. Это не машина для убийств. И если по его душу прибудет легкий быстрый штурмовой дрон…
Надо торопиться…
49.
Стоя в поднимающемся старом и еще не отошедшем от долгой спячки лифте, полицейский Мудсон Младший испытывал двойственные чувства. Ему вообще это было свойственно — что и неудивительно, когда живешь в семье, где главенствует властный, жесткий, не терпящий возражений, но заботливый отец. Их семья в полиции уже двадцать третье поколение — о чем отец не забывает повторять. Еще он любит напоминать о том, что в их работе к слишком высоким чинам лезть не стоит, лучше оставаться в теплой середке и не забывать подбирать падающие отовсюду жирные вкусные крошки подарков, взгревов, конфиската и всего того прочего, что порой учетверяет ежемесячный оклад, а иногда и удесятеряет.
Вообще он мечтал о большом спорте. У него, выросшего на правильной еде, с детства знающего что такое настоящие физические упражнения до изнеможения и всевозможные секции боевых искусств, были все шансы преуспеть в спорте. Сначала городские олимпиады и соревнования, затем системные, а там и до выездных корпорационных недалеко — счастливчики бывали на тонущих в роскоши планетах центральных секторов. Эх! Но с отцом спорить было бесполезно, и он молча пошел в полицию. Это ему не нравилось. Но на руках появились первые серьезные деньги, его стали многие уважать, уступать дорогу и опускать глаза в пол, а девушки наоборот — вдруг принялись зазывно улыбаться и флиртовать. Многие важные люди начали первыми протягивать руку для рукопожатия, во всех заведениях открылся безлимит на бесплатные напитки и вкусные блюда. Это ему нравилось. Отсюда и двойственные чувства к тому, чем он занимался по жизни.