Без права на измену. Ад в Раю

Диева Полина

— Зря, - услышала я вслед.

И тут же поняла, что моя новая знакомая имела в виду – стоило мне встать на ноги, как один из охранников, стоящих при входе, выхватил еду из моих рук.

— Эй! – возмутилась я и получила удар по лицу.

— Выносить еду из столовой запрещено, - невозмутимо произнёс охранник.

Похоже, сегодня я осталась без завтрака. Жаль. Но, думаю, почти все новенькие сталкиваются с подобной проблемой. Ничего. Потерплю до обеда. Плохо не то, что меня лишили завтрака, а то, что охранник спокойно ударил меня! Останется синяк, который вряд ли пройдёт за неделю – значит, меня поместили сюда надолго. Бить

женщин формально запрещено, да и муж мой из Платинового списка. Никто не рискнёт возвращать ему супругу с синяками...

— В комнату свою иди и жди, когда пригласят на процедуры, - охранник снова перестал изображать из себя статую, когда заметил, что я решила устроить небольшую экскурсию.

Впрочем, его замечание несколько опоздало – к тому моменту я уже успела изучить не только жилые помещения, но и своих товарок по несчастью. Первое не представляло из себя никакого интереса: длинный коридор, узкие комнатки, небольшой санузел один на всех и столовая. А вот девушки... Они были очень разными. Отличить новеньких от тех, кто на перевоспитании давно, оказалось совсем несложно. У последних был нездоровый цвет лица и тёмные круги под глазами. Бедняги! Похоже, не мне одной придётся провести здесь больше недели.

Единственное, что объединяло всех девушек – потухший взгляд и заторможенные движения. И это самые непокорные! Те, кто нуждается во внешнем воздействии, чтобы подчиняться законному супругу! Жёны Платинового списка не были такими, но их никто не собирался перевоспитывать. Как так? Что вообще нужно нашему обществу? Послушание или... Быть просто хорошей для своего мужа? Для мужчины! Справедливо?

Вопрос справедливости никого не волнует и давно. Настолько давно, что большинство женщин смирились со своей участью и наслаждаются несвободой. Печально, но факт. Удачное замужество становится не только идеей фикс, а главной целью в жизни. От уготовленного судьбой или властями мужа, действительно зависит будущее каждой девочки...

— Соколовская, на выход! – громогласный голос прозвучал из-за закрытой двери.

Я вздрогнула, ожидая самого страшного. Что могут придумать в заведении, встречающем новых воспитанниц ледяным душем через простыню, заставляющем есть скромную еду на коленях и ходить нагишом перед мужчинами?

— Готова? – голос с хрипотцой, как оказалось, принадлежал женщине.

Маленькой и круглой. Уверена, убери она суровое выражение с лица и улыбнись, её внешность оказалась бы приятной. Вторая женщина, не являющаяся чьей-то женой и работающая за пределами школы для девочек на моём пути. Получается, всё же пол не приговор. И помимо монастыря могут быть и другие варианты жизни без мужа.

— Д-да, - слегка запнулась больше от удивления, нежели от страха.

— Тогда за мной, - женщина протянула мне плащ.

Ура! Как бы я не уговаривала себя быть сильной, нагота обезоруживает. Сразу теряется сила воли, мысли начинают путаться, голова отказывается работать. Накинув на себя чёрный, видавший виды плащ, я сразу почувствовала себя увереннее. Чего не скажешь о моих товарках.

Все остальные девушки выходили из своих камер без какой-либо одежды, их конвоировали мужчины. Причём весьма жёстко. Фразы «Пошла! Быстрее! Глаза в пол» сопровождались звуками ударов.

Бить женщин нельзя. Мы – вымирающий вид, находящийся под особой охраной государства. Жена – это награда или приз. Мужчины заботятся о нас, помогают победить врождённые

пороки и инстинкты... Всё, чему учили нас в школе, здесь кажется насмешкой.

— Стой здесь. Прижмись к стене, а то ещё попадёшь под горячую руку, - тётка остановила меня у крайней двери – дальше только столовая и выход.

Она забрала ещё одну девушку. Нас будет двое и это очень радует. Так же, как и её совет прижаться к стене, дабы не получить случайно удар, предназначенный для другой. Значит, Соколовский не стал приписывать мне серьёзные нарушения. Нужно будет поблагодарить его за это, хоть мне и не хочется. В любом случае, я и ещё одна девушка явно находимся в привилегированном положении.

***

Как же сильно я ошибалась...

Глава 16

Соколовский действительно сдал меня на перевоспитание ради обучения. Готовить еду, прибирать дом, чистить старинные зеркала, правильно вести себя в приличном обществе. По-сути, курсы молодой жены из Платинового списка. Меня такому не учили в школе, готовя к замужеству с простым работягой. Я не виновата в том, что не умею, но...

Перевоспитание должно быть комплексным. Таковы правила. Зачем просто учить месить тесто, если можно бить указкой по рукам, а потом заставлять держать руки во льду пока кровь не остановится. Какой смысл готовить суп-пюре стоя на ногах, если можно стоять на рассыпанном по полу горохе? С коленями у них вообще какая-то идея фикс – мы даже мыться могли только на коленях, превозмогая боль.

Но это всё мелочи. Гораздо хуже то, что за любую ошибку нас ждала расплата. Пережарила стейк? Иди в сауну. Переварила пасту? Ледяной душ с простынёй. Выбрала неправильную вилку во время трапезы? Эту же вилку воткнут в твоё тело много раз. Они не торопились с обучением, а я очень старалась не ошибаться, чтобы как можно быстрее выбраться отсюда. Спала всего четыре часа в сутки, штудируя выданные мне книги от корки до корки. Три наказания я уже знаю – узнавать четвёртое и последующие не было никакого желания...

— А ты для нас как талисман, - Лидия сама подошла (вернее, подползла на коленях) ко мне во время ужина на четвёртый день.

— Почему? – спросила её, продолжая поглощать переваренную рыбу.

— Из лотереи попасть в Платиновый список! Никогда раньше такого не было, с восторгом произнесла моя собеседница.

— Откуда ты знаешь? – я перестала живать и попробовала в темноте рассмотреть её лицо.

— Не важно. Знания берутся ни откуда и уходят в никуда. Просто хочу сказать, что Серебряный и Золотой список приняли тебя и готовы приветствовать в рядах высших. Для лотерейных ты, наверняка, почти божество.

— Вы серьёзно? – я отложила свою еду в сторону.

— Разумеется! Раньше мы связаны были своими браслетами, подняться выше казалось недостижимым для нас и наших дочерей, но благодаря тебе оковы разбиты. Моему мужу шестьдесят, я всё ещё могу рожать детей и, если он умрёт, то у меня появится шанс...

Глаза привыкли к темноте, и я увидела, как Лидия закатила глаза. Что с ней не так? При первом знакомстве я удивлялась её нахождению здесь. Какой смысл перевоспитывать жену, которая почти вышла из допустимого возраста фертильности? Рожать после сорока пяти лет категорически запрещено, а ей уже, должно быть, около сорока, но она всё ещё мечтает о повышении своего статуса.