Без права на поражение (сборник)
Шрифт:
разбирала в этот момент постель.
— Точно так.
— Когда раздался выстрел, вы не заметили, что ваша жена ранена?
— Сгоряча не приметил. Сначала бросился со своим ружьем вдогонку, а когда вернулся...
— Она сидела на полу вот на этом месте? — закончил его мысль своим вопросом Евгений
Константинович.
— Точно так.
Лисянский как-то по-особому вздохнул, прошелся при общем молчании по комнате и
остановился возле примолкшей Анны Червяковой.
—
Анна послушно исполнила просьбу.
— А где вы сидели в это время, Червяков?
— Здесь,— показал он в сторону стульев, стоявших у столика.
— Вы говорили, что были на фронте? — вдруг присел на один из этих стульев Лисянский,
словно приготовился к другому разговору.— Даже сами оказали жене первую помощь, если
судить по вашим заявлениям в начале следствия.
— Точно так,— подтвердил Червяков.
— Тогда помогите мне произвести некоторые новые обмеры ваших комнат для уточнения
кое-каких обстоятельств.
— Если смогу...
— Сможете... Товарищ Афанасьев вам поможет. Откройте окно.
С этими словами Евгений Константинович вышел из дома и через минуту появился в окне
со стороны огорода.
— Прошу встать вашу жену в последний раз на то место, где ее настигла пуля! — почти
приказал он.— А теперь давай мне, товарищ Афанасьев... Да не рулетку, а нитки!
Клубок домашних суровых ниток, припасенный Афанасьевым, размотали, и Лисянский
попросил покрепче натянуть конец. Потом стал распоряжаться:
— Скажем, я стреляю от этого косяка... Натягивай, Ефим!
— Не получается, Евгений Константинович, косяк мешает. Вы отойдите к другому
косяку. .
— Пожалуйста... Натягивай, натягивай!— подбадривал Лисянский.
— Все равно сантиметров десять не хватает. Опять дверной косяк мешает. Задевает его
нитка...
На этот раз Лисянский запрыгнул в дом через окно,
— И не получится! Правду я говорю, Червяков?
— Я в вашем деле не понимаю, вы уж сами разбирайтесь...
— Ты же фронтовик. Соображать должен! — сдержанно упрекнул его Евгений
Константинович.— Скажи, в тот вечер у тебя гостей в доме не было?
— Никого не было.
— Странно... Теперь идемте сюда,— пригласил Лисянский всех в ту комнату, где все еще
стояла Анна Червякова.— Объясните мне, Червяков, как пуля, которая ногу вашей жены могла
прострелить, не иначе как пробив косяк двери, еще и в подушку угодила.
Червяков только пожал плечами.
— Давай попробуем и в этом разобраться... У меня вот в кармане бумажечка есть, которую
сегодня медицинская комиссия выдала после обследования твоей жены. В
пробила ногу вот в каком направлении...— И следователь, встав рядом с Червяковой, показал,
как прошла пуля.— Видишь?
— Ну, вижу...
— А теперь,— он показал ему место на столике,— положи сюда револьвер, из которого ты
чуть не убил свою жену!..
Прокопий Червяков еще не успел раскрыть рта, как Анна заголосила на весь дом.
— Вызывай машину, Ефим,— устало сказал Евгений Константинович Лисянский.— А вы,
Червяков, успокойте свою супругу. .
12
В Зайковском отделении милиции Червяков рассказал, что револьвер привез,
демобилизовавшись после войны.
— По молодости и по глупости притащил за собой. А потом женился, сдавать в милицию
побоялся и выбрасывать было жалко. В то время, когда всему случиться, попался он мне на
глаза. Решил почистить. За тем самым столиком и сидел... Но, видно, один патрон в барабане
оставил. Выстрелил...
Боясь ответственности, убедившись, что ранение у жены легкое, Червяков сделал ложное
заявление о нападении на свой дом. А чтобы направить следствие по ложному пути, выбросил
на огород завалявшийся случайно патрон от «ТТ» с испорченным капсюлем. Возможно,
следствие не заблудилось бы так надолго, если бы происшествие не совпало с отъездом
Ширяева и Гилева, пользовавшихся в Красногвардейске славой хулиганов и пьяниц.
После трагического выстрела Червяков в ту же ночь по пути в больницу выбросил
револьвер в пруд.
Всех тяжелее эту историю переносил Ефим Афанасьев. В Зайково, куда Червякова взяли
под арест, Евгений Константинович был свидетелем их последнего разговора.
— Подлецом ты оказался, Прокопий,— говорил Ефим не столько со строгостью, сколько с
сожалением.— И вовсе не оттого, что чуть свою жену не порешил, а из-за того, что трусостью
своей мелкой и недоверием к закону столько людей из-за себя в грязную канитель затянул, чуть
доброе имя у поселка не отнял, Принес бы это старье ко мне, помог бы я тебе, как человеку
сознательному, правильное заявление написать, тем бы и кончилось. А ты свой грех хотел
прикрыть, чьим-то именем, а сам чистеньким остаться... И просчитался, так тебе и надо. Теперь
срок получишь сразу за все: и за незаконное оружие, и за увечье, которое нанес жене, и за обман
органов. Все тебе подытожат. Я, конечно, соберу в Красногвардейске собрание, расскажу людям,
какой ты оказался, хотя и жалко мне Анну, ни в чем не повинную... Хорошо, что сын у тебя не