Без права на слабость
Шрифт:
Его прерывает резкий нетерпеливый сигнал автомобиля, от которого тело Тимура сотрясает волной дрожи, как от разряда электрошокера.
– Это к нам? – отстраняюсь так резко, что голова идёт кругом. Не разобрать чем конкретно меня так зацепило: радостью, отчаяньем или страхом, но исходящий от него шквал эмоций сбивает накал спора на минимум.
– Да. Отец… – глухо выдыхает Тимур, глядя куда-то сквозь меня. – Одевайся пока, я выведу к нему Марину.
Примерно пару минут уходит на то чтобы честно спросить себя – чего я хочу? Поступить, как подобает глубоко оскорблённой добродетели,
Надеть выглаженное платье, вжикнуть молнией на боку да провести расчёской по волосам – дело ещё пары минут. Поиски Анжелы тоже не отнимают много времени, устроившись за кухонным столом, она эмоционально комментирует ругань участников какого-то ток-шоу, плюясь во все стороны крошками от чипсов.
– О, уже готова, голубушка? – окинув меня беглым взглядом, она делает очередной глоток из стеклянной кружки с пивом. – Ну беги, Тимур во дворе сказал, будет ждать. Не знаю, с чего хлопцы вдруг решили поговорить, Маринку в машину, меня в дом, а сами, поди, мусолят старый спор по сотому кругу. Лер, ты присмотри за ним, очень тебя прошу… парню после общения с отцом нужно время остыть. Сама видишь, какой он взрывной.
– Хорошо, – киваю болванчиком, сильно сомневаясь, что в случае чего смогу с ним совладать. С другой стороны, мне жутко льстит такое доверие его матери. – Папе привет. Я буду на связи.
– Беги уже, – машет она рукой, прикуривая. – Отдохните там как следует. Мы с папой тоже скучать не будем…
Лучших слов, чтоб выставить меня из дома и не придумать. Я пулей бегу со двора, разрываясь между желанием промыть уши с мылом и поплакать от обиды за маму где-нибудь за углом. К счастью высоченные каблуки сразу же увязают в грязи, сильно затрудняя перемещение. Приходится трижды смотреть, куда наступить, чтобы не вымазаться как свинья. И чем дальше свет из окон, тем больше вероятность ошибиться.
У самой калитки я замедляюсь, с любопытством глядя на дорогу. Там в ослепляющем свете фар отрешённо курит взрослая копия Тимура, в то время как взъерошенный отпрыск яро жестикулирует, явно пытаясь стоять на своём.
Из долетающих до меня обрывков монолога можно предположить, что речь идёт о Марине. А если быть точной – Беда пытается убедить его в своей непричастности к взбрыкам сестры, дабы отстоять право продолжать с ней видеться. Бред какой-то. Ежу понятно, что у девочки переходный возраст, да и он быстрее себе язык откусит, чем плохому научит.
Но Беданов старший, щелчком отбросив окурок сыну под ноги, в непреклонном молчании идёт к водительской дверце.
– Отец! – столько отчаянья, неуверенности и ранимости в этом крике, что мужчина на миг застывает. Замирает моё сердце, затихает собачий вой на соседней улице, слышно только как ветер треплет полы мужского полупальто. Не дождавшись большей реакции, Тимур делает робкий шаг ему навстречу. Впервые вижу его таким беззащитным. – Отец, – повторяет он совсем тихо, – Скажи, наконец, что я такого сделал?
–
Сухой ответ гонит мороз по коже. Я недоверчиво прижимаю холодные пальцы к губам, глядя, как внедорожник срывается с места, окатывая нездорово хохочущего Беду брызгами воды.
– Тим, – тихо зову, выходя за калитку.
В темноте не различить лица, только силуэт.
– Стой, где стоишь, – резко оборвав леденящее веселье, командует он. – Посередине лужа.
Действительно – мы стоим по разные стороны одной дороги и между нами столько же грязи, сколько претензий. Все наши отношения в одном кадре.
Ловко проскочив по камням, Тимур встаёт рядом со мной, приваливается плечом к забору после чего, порывшись в кармане, что-то достаёт. Сигареты. Следом появляется зажигалка. Слышится щелчок. Резким всполохом света вырывается пламя, выхватывая из мрака бездонные затравленные глаза – там столько эмоций, что их невозможно разделить по одной, только ухнуть с головой и захлебнуться в этой боли.
– Тим, – повторяю, касаясь пальцами рукава его серой толстовки. – Пошли в дом. К чёрту развлечения. Просто посидим в твоей комнате…
Сигарета ломается в дрогнувших пальцах.
– Значит ты давно здесь, – бесцветным тоном констатирует он и совершенно неожиданно выворачивает мне руку за спину. – Какого чёрта нам там вместе делать? – свободной рукой освещает моё лицо горящей зажигалкой, пугая пустотой своего взгляда. – От секса ты отказываешься, а что тогда? Устроим на пару плач Ярославны?
– Почему бы и нет? – шиплю в ухмыляющиеся губы, едва удерживая желание влепить ему пощёчину.
– Потому что себя жалеют только ничтожества. Так что пошевеливайся, покажу тебе, как у нас веселятся. Ты ведь привыкла получать всё, что хочешь? «Вегас» к твоим услугам! И давай договоримся на будущее – больше не пытайся лечить мне мозги. Ты со мной или как?
Меня передёргивает от предупреждающей грубости его голоса, и всё же сжав в правом кулаке жёсткую ткань толстовки, мстительно толкаю Тимура на забор. Не удержав равновесия, он тянет меня за собой. Дежавю прям, только в этот раз пусть не ждёт поцелуев.
Жалобно скрипят старые рейки под весом двух навалившихся тел, ещё чуть-чуть и рухнут вместе с нами. Тимур снова смеется, когда я при столкновении ударяюсь лбом об его подбородок, правда затем помогает подняться, дёрнув на себя как мешок опилок. Видимо, именно ими набита моя голова, раз вопреки желанию послать его куда он того заслуживает я звонко заявляю:
– Ты не ничтожество, Беданов. Ты – скотина. Так что чёрта с два я стану тебя жалеть. Веди!!
Он сквозь зубы цедит тихое, но такое привычное «холера» и, не отпуская моей руки, тянет за собой в темноту.
Черныш
Если к вечеринке я готовилась, сгорая от предвкушения, то за Тимуром пошла по большому счёту назло. А спустя четверть часа виляний жуткими подворотнями приходится признать, что идти продолжаю исключительно из безысходности. Глядя на его прямую спину, порой хочется плюнуть аккурат между лопаток и вызвать себе такси, но если я уйду, то брошу дорогого мне человека приручать своих демонов в одиночестве. Я так не могу.