Без права на смерть
Шрифт:
— Чего надо? — прогудел солдат своим неподражаемым басом.
— Что он должен отдать? — вцепившись в косяк, спросил Лоцман у девицы.
— А ну пошел! — Охранник пытался тащить его вон. Впрочем, старался больше для виду — приложи он всю свою силу и сноровку, Лоцман в два счета оказался бы в коридоре.
— Документ прошу, — объяснила замарашка. — ОБЯЗАТЕЛЬСТВО. В сейфе держат. — Она кивнула на шкаф, нелепо громоздящийся посреди изящно обставленной комнаты. — А ты подписал?
— Нет.
— Давай двигай. — Охранник оторвал Лоцмана от косяка и захлопнул дверь.
Девица
— Не подписывай! — заголосила она, в то время как охранник волок охранителя мира по коридору. — Миленький, резать будут — не подписывай! Я тоже Лоцманкой была; не подписывай! — Она еще долго вопила — он слышал захлебывающийся крик сквозь дверь туалета. Затем коротко прогудел солдатский бас, и бывшая Лоцманка утихла.
В кабинке Лоцман осмотрел больную ногу. От вида распухшего, сине-лилового колена и вывернутой голени становилось жутко. Он донельзя устал от боли, и хотелось плюнуть на всё, зажмуриться и подписать проклятый документ. Хоть нога перестанет донимать…
Ну уж нет. Пусть Богиня от него отреклась — но Лоцман не отречется от своих актеров: бесстрашного Ингмара, заботливой Эстеллы, великодушного Рафаэля, очаровательной стеснительной Лусии… и Хозяйки. Особенно Хозяйки. Разве можно отказаться от красавицы в полумаске, которая потрясла его и пробудила в душе нечто, чему он еще не нашел названия?
Он возвратился в комнату с табличкой «Пленники Поющего Замка». Сердце колотилось где-то в горле, на глазах выступили слезы. Благословенное кресло было развернуто боком, поджидало измученного хозяина. Хоть бы на минуту избавиться от боли, передохнуть… Лоцман обессиленно повалился на сиденье.
— А-у! — Словно кто намотал на пальцы обнаженные жилы и дернул. Анестезия не сработала — установку отключили.
Комендант цепким взглядом ощупал его лицо.
— Вижу, вам несладко. Еще не готовы подписать? Нет? Извольте, можете говорить с вашей Хозяйкой. — Он подвинул через стол прибор в черном пластмассовом корпусе.
Лоцман взял прибор в руки, постарался, чтобы голос звучал ровно и приветливо:
— Хозяюшка?
— Лоцман… — донесся шелест, в котором он едва признал ее нежный голос.
Екнуло сердце, боль в колене чуть отступила.
— Послушай, Ингмар говорил, будто ты — второе «я» нашей Богини. Я подумал: может, знаешь… Меня уверяют, будто Богиня от нас отказалась. Это правда?
Хозяйка помолчала, затем отозвалась еле слышно:
— Богиня продала тебя — не нас, а тебя. Не хотела, но он настоял.
— Кто — «он»? Итель?
— Итель? — переспросила она. — Ах, этот! Ну да. Платит пять тысяч долларов.
Лоцман сосредоточился и уловил знание о том, что такое доллары и как ими платят. И усмехнулся.
— Пять тысяч долларов — не маловато ли за Лоцмана?
— Мало, — всхлипнул передатчик. — Но она согласилась. Ей деньги нужнее, чем ты. — Хозяйка вдруг закричала: — Мальчик мой, чудесный, волшебный — прощай! Ты был очень хорошим Лоцманом… — Крик оборвался: комендант выхватил у охранителя мира и выключил прибор.
— Вы удовлетворены?
— Вполне. — «Был хорошим Лоцманом». Вот как: «Был». И вертолетчик, которому солдат раздробил плечо
Он взял со стола ОБЯЗАТЕЛЬСТВО, глянул в конец текста. Строчки прыгали перед глазами. «Обязуюсь не чинить Богине препятствий в исполнении ее замыслов и сотворении еще не рожденных миров». Тысяча Змеев, провались треклятое колено! Я сейчас взвою.
— Ставьте подпись, и делу конец. — Комендант вновь протянул авторучку. Золотое перышко расплывалось, дрожало желтым огоньком.
Лоцман стиснул руками голову, проморгался. В конце концов боль его добьет, рано или поздно он сломается.
— Подписывайте, — утомленно повторил комендант. — Поймите: это пустая формальность, на самом деле всё решено без вас.
— Я не продаюсь за пять тысяч долларов. — Комендант раздраженно хлопнул дорогой авторучкой о стол.
— Ваше упрямство ничего не изменит. В любом случае вы — проданный Лоцман. Ставьте подпись! — заорал он и ахнул кулаком по столешнице. Ручка покатилась к краю.
Лоцман смахнул ее на пол и сам рявкнул:
— Не поставлю!
Комендант вскочил на ноги, перегнулся через стол, навис над охранителем мира и проорал:
— Ставь подпись, не то плясать заставлю!
Капли брызнувшей слюны попали на лицо, Лоцман брезгливо утерся.
— Падаль вонючая! Я тебя…
Лоцман взвился и почти вслепую толкнул коменданта, опрокинул в кресло.
Подсечка. Он вмазался лбом в столешницу, ухватился за угол стола, повис, спас колено от удара об пол. Сокрушительный удар в шею. Лоцман обмяк, свалился охраннику под ноги. Тяжелый башмак наступил на истекающее болью, сводящее с ума колено. Лоцман закусил губу, чтобы не закричать; в глазах чернело.
— Подпишите документ, — отчетливо выговаривая каждый слог, произнес комендант.
Охранитель мира мотнул головой, крепче стиснул зубы. Ощутил во рту кровь. Башмак сильней прижал ногу.
— Вы обязаны исполнить свой долг до конца и подписать ОБЯЗАТЕЛЬСТВО.
Он повернул голову, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь пелену в глазах. А ведь это не охранник жмет — сам комендант топчется на живом человеке. Лоцман приподнялся, упираясь в пол ладонями. Разжал зубы. Вытолкнул хриплые, непослушные звуки:
— Не подпишу. — Дальнейшее вырвалось само, чуть ли не помимо воли: — Клянусь «Последним дарханцем».
Он уронил голову и закрыл глаза. Делайте что хотите — моей подписи под ОБЯЗАТЕЛЬСТВОМ не будет.
Ботинок убрался с колена. Жесткий ворс ковра захрустел, отзываясь на шаги, — комендант повернулся к столу.
— Что там с «Последним дарханцем»? — Вопрос явно относился не к Лоцману. — Проверьте. — Пауза. — Так… Ах вот оно что… Спасибо. — Долгое молчание. — Поднимите.
Охранник усадил Лоцмана в кресло. Его тусклые глаза обрели блеск, точно с них сняли чехлы, и светились любопытством. Комендант возвышался у стола — внушительный, как подобает большому начальнику, — но кожа на щеках начала дрябнуть, обвисать, лицо изъели нездоровые рытвинки. Он глядел на Лоцмана так, словно тот был фургоном, везущим ценный груз, — фургоном, который сломался и застопорил движение на трассе: и не объедешь, и в кювет не столкнешь.