Без права на жизнь

Голодный Александр Владимирович

Рывком страшная картина закрылась, вокруг меня лица. Глаза смотрят прямо в душу, каждый хочет рассказать о своей жизни, поделиться горем и болью, бесконечным горем и невыносимой болью…

— Тех! Тех!

— Сеант!

— Сержант!

Небо. Чистое синее небо.

— Слава богу, ты очнулся.

Горлышко бутылки оказывается у губ, пытаюсь напиться.

— Кэп, перестань меня трясти. Отставить, парни, я жив.

Меня поднимают, силы быстро возвращаются, только в душе как будто горит беспощадное пламя. Оглядываюсь

и вздрагиваю, узнав место.

— Что с тобой было?

— Ты шел и вдруг упал. Тех.

— Парни, вы ничего не почувствовали, не слышали?

Они переглядываются.

— Как будто был крик.

— И гарью пахнуло. Но ничего не горит.

— Их сожгли. Всех их сожгли.

— Что? Тех, ты что?

— Всех жителей села сожгли живьем за то, что их мужчины ушли в Реджистанс.

— Тех, тебе опять плохо?

— Тех?

— Не верите? Идите за мной.

Вот пустое место. Площадь. Оно.

— Здесь горело правление.

Здесь стояли огнеметчики.

Здесь стрелял по умирающим пулемет.

— Тех, этого не может быть. Ты не можешь этого знать…

Хватаю цапалку, яростно рою. Песчаная земля. А в ней… Поднимаю руку с горстью ржавых гильз.

— Теперь ты веришь, Кэп? Или мне показать кости сожженых?

Парни потрясенно молчат. На лице Солдата слезы. Помедлив, бросаю гильзы.

— Пойдем, бойцы. Здесь уже ничего не изменить.

Подбираем груз, уходим. Вспоминаю, останавливаюсь у того места, где стоял крайний дом. Раскапываю мусор. Обгоревшая крышка люка. Поддеваю цапалкой, открываю. Обломки сгнившей лесенки лежат внизу.

— Пауэр, помоги, пожалуйста.

Уцепившись за могучую кисть, плавно опускаюсь в погреб. Вот она — рассохшаяся бочка. Засовываю руку и достаю завернутый в ломкий от времени полиэтилен древний чугунный утюг, разогреваемый углями. Когда-то он служил гнетом для соленых огурцов красавице-хозяйке.

— Парни?

В люк опускается свернутый жгутом мешок. Цепляюсь. Сильные руки выдергивают наверх. Показываю находку.

— Как ты узнал?

— Мне сказали призраки…

Я чувствовал себя все хуже и хуже. В висках стучало, болела голова, ощутимо пошатывало, подкатывала тошнота. Парни молчат, но по взглядам понимаю, что выгляжу не очень. Вот и ангары. У входа в шныревскую стоят Плотник и Кент. Плотник заулыбался, но, когда мы приблизились, улыбку сменила тревога.

— Тех, что с тобой? Ты весь белый!

— Тех, как ты себя чувствуешь?

— Не очень хорошо, сэр Кент. Это приступ, у меня уже были такие. Позвольте пойти лечь.

Сбрасываю груз и чуть не валюсь рядом. Черт, я не верю своим глазам: сам сэр Кент удерживает меня от падения.

— Кэп, Плотник, живо!

Крепкие руки подхватывают, заносят в помещение. Боже мой, как хорошо лежать! Блаженное забытье нарушает бьющий в нос нестерпимый аммиачный запах. Сморщившись, разлепляю глаза. Это Тень сует в лицо пропитанную нашатырем ватку.

— Тех,

ты меня слышишь? Что у тебя болит?

— Голова, Тень. Это просто приступ головной боли. Надо поспать, и все пройдет.

Прохладные твердые пальцы поворачивают мою многострадальную голову, луч фонаря поочередно бьет в глаза.

— Плотник, дай воды! Тех, разжуй и запей таблетку. Хорошо. Теперь эту. Молодец. Теперь спи.

— Слушаюсь, сэр.

Боль наконец отступает, накатывает мягкая успокаивающая волна. Засыпая, чувствую, как Тень растирает виски чем-то пахнущим остро и пряно.

М-да, душевно отдохнул. Чувствую себя очень пристойно. Лежу раздетый в своей постели и по солнечному свету из открытого потолочного люка понимаю, что завтрак благополучно проспал, как и утренние работы. Беру со стула часы. Ого, почти десять утра!

— Тех, ты как?

— Нормально, спасибо, Плотник. А почему меня не разбудили на работы?

— Ты что, какие работы? Ты бы себя вчера видел: бледный как мертвец. Сэр Кент запретил будить, Тень заходил два раза. Тебе помогло лекарство?

— Да. Надо поблагодарить Тень, врач из него неплохой. Как мои парни?

— Сэр Кент вчера отчитал Кэпа, но наказания не назначил. Прибегал Рыба, отвел Полутеха с напарником на ужин. Еще Боров заходил, про твое здоровье спрашивал. Да сэр Кент приказал, как ты проснешься, сразу сказать ему.

— Не беги, Плотник, я сейчас сам умоюсь и схожу.

— Там на столе тебе еще завтрак оставили.

При слове «завтрак» желудок недвусмысленно напомнил и о пропущенном ужине. Откушав, приведя себя в порядок, отправляюсь к Кенту, попутно отметив, что наш вчерашний груз не разобран, но аккуратно сложен у входа. Замечательно.

Пожав крепкую руку Тени, захожу в кабинет.

— Добрый день, сэр Кент. Позвольте войти?

— Входи, Тех. Как ты себя чувствуешь?

— Благодарю вас, сэр Кент, хорошо. Тень прекрасный врач.

— Да, он умеет лечить. Я видел, что твой поход удался?

— Да, сэр Кент. Набраны отличные материалы для сборки душа в бараке законников с отводом воды из барака в слив на улице.

— Хм-м. Это хорошая новость. Когда хочешь приступить к изготовлению?

— Если нет других заданий, то сегодня необходимо разобрать принесенное, прикинуть возможное расположение, прокладку труб, выполнить чертеж, подготовить материал.

— Хорошо, Тех. Замени сгоревшую лампу в общем бараке и работай по своему плану.

— Да, сэр Кент.

Плотник аж засиял, увидев высыпанную кучу метизов и сломанный инструмент.

— Тех, ты волшебник! Эти кусачки я починю и соберу целые плоскогубцы. Отличный молоток, только сделать ручку!

— Заодно сделай, пожалуйста, ручку на этот разводной ключ.

— Конечно. А что ты принес в мешках?

— Пленку, рабочую одежду, бак. А здесь…

— Стиральная машина. Не верю своим глазам. Слушай, но она без мотора?