Без права выбора
Шрифт:
— Не смей поднимать на меня руку, Катя. И это касается не только меня, а всех, кто сильнее тебя. Может прилететь ответка.
— Намекаешь, что будешь меня бить? – зло выплюнула.
— Свое мнение на счет грязи я уже тебе высказал: я ее не развожу. Хотя ради тебя могу сделать исключение, чтобы ты раз и навсегда усвоила урок, чем нежность отличается от животных инстинктов.
С этими словами он с силой вжался в мой рот. От его нежности и чувственности не осталось и следа. В какой-то момент мне показалось, что он задерет подол платья,
Сильные и крепкие руки опустились мне на бедра и больно сжали их. Я без конца повторяла одно единственное слово «отпусти», но Родионов держал меня в своих тисках и целовал, кусал зубами, прижимал к стене с такой силой, что я не могла сделать вдоха. После такого урока мне оставалось лишь одна дорога – домой, потому что, если я вернусь в таком виде в зал, все поймут, чем мы занимались в укромном уголке ресторана.
— Как тебя больше нравится, Катя? Нежно и ласково или грубо и пошло? Что тебя заводит?
— Мысли о том, чтобы заказчики избавили меня от твоего общества как можно скорее!
— Если я умру, Катенок, то ты пойдешь по рукам. Назаров первым придет попробовать такую сладкую девочку, а затем пустит тебя по кругу. Но в случае со мной... – на его губах снова расползалась едкая усмешка. – Свое я всегда очень неохотно отдаю.
— Если думаешь, что мне нравится роль жертвы, которую ты отвел для меня, то ты глубоко заблуждаешься! Я не жажду с тобой интимных отношений! Мне плевать, как будешь иметь меня, потому что ты мне противен и...
Больше выговориться мне не дали. Я хотела сказать Родионову, что на его жизнь мне тоже плевать, но он снова меня поцеловал. Грубо, глубоко, страстно. В отместку за его давление я укусила Диму за нижнюю губу, вновь показывая, что не хочу ему подчиняться. Он, наконец-то, отпустил меня. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, он часто и глубоко дышал, а затем вдруг взял мою руку и направил к себе под пиджак. Когда я коснулась ладонью твердой рукояти пистолета, то сильно вздрогнула и непонимающе свела брови к переносице.
— Если не научишься контролировать себя, не будешь следить за потоком слов, вырывающимся из твоего рта, я засуну в него дуло пистолета, – своими черными омутами он смотрел сейчас в самую душу.
Я поняла, что это не шутка, и он, действительно, так и сделает в следующий раз.
— Ты ненормальный… – все же вырвалось из меня.
Родионов усмехнулся.
– Стой здесь. Я позову Марата. Мне нужно попрощаться с одним человеком, и мы можем ехать домой.
После этих слов ему удалось застать меня врасплох, ведь я надеялась, что он отправит меня домой одну, а сам останется в ресторане или поедет куда-нибудь еще, чтобы снять напряжение с одной из любовниц. Мне больше не хотелось оставаться с Родионовым наедине. Не после всего, что он сказал и сделал, но между ног до сих пор сводило от его мощного натиска и поцелуев.
14
Катя
—
Мужчина прожег меня недовольным взглядом, а затем усмехнулся, заметив, что я смысла с себя всю косметику. По возвращению домой я собиралась закрыться в ванной комнате, чтобы Родионов даже пальцем не смел ко мне прикоснуться. Если успею. Потому что я догадывалась, зачем он ехал этим вечером домой и что меня ждало за стенами комнаты, которую мне гостеприимно предоставили.
— Я ведь предупреждал про терпение. Имей в виду мое тоже уже на грани. Я уверен, что ты причастна к покушению на Родионова, а когда это подтвердится, буду первым, кто придет выбить из тебя всю правду и имена сообщников, – губы мужчины изогнулись в дерзкой ухмылке.
Ничего не ответив, прошла мимо Марата и направилась к лифту. Я была вне себя от злости! Это их терпение было на исходе? А что тогда происходило с моим? Неужели кто-то из них полагал, что мне нравилась вся эта ситуация, а сама я мечтала стать подстилкой Родионова? Да еще и выслушивать весь этот бред?
— Катя? – услышав, как меня окликнул незнакомый голос, обернулась.
Высокий мужской силуэт был едва различим в темноте. Я чуть не упала, запутавшись в подоле испорченного платья, пытаясь рассмотреть лицо незнакомца. Марат тут же оказался рядом и поддержал меня. Я с трудом сохраняла равновесие на этих неприлично высоких каблуках. Консультант в магазине выбрал слишком неудобную обувь под платье. У меня гудели ноги от напряжения с непривычки.
— Уже уезжаете? – я узнала в мужчине Назарова, отчима Димы. – Не успел выразить вам свое восхищение. Вы невероятной красоты. И такая юная, – он слегка улыбнулся, заметив, как я прикрыла рукой разодранный лиф. — Сколько вам лет?
Не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, я мечтала поскорее забраться в салон автомобиля и поехать домой, чтобы лечь в постель. Марат больно сжал мой локоть и потянул на себя, давая тем самым знак, не вступать в диалог с этим мужчиной. Но я и без его намеков не собиралась ничего такого делать. Уже почти развернулась, чтобы направиться к машине, как услышала жесткий голос Родионова.
— Очень юная. Нравится тебе, да? В коллекцию своих шлюх захотел? – в его голосе прорезалась сталь.
— Нравится, – спокойно произнес Назаров. – У тебя всегда был хороший вкус, Дима. Кстати, как поживает Настя? Все ли у нее хорошо? Оправилась от гибели Игоря? Почему она не отвечает на мои звонки?
— Ну так возьми, раз нравится, – невозмутимо произнес Родионов, и коротко взглянул на меня.
— Что? – я непонимающе округлила глаза.
На теле от ужаса выступили огромные мурашки. Мне, может быть, послышалось?
Родионов подошел ко мне, грубо взял за руку и подвел к отчиму.