БЕЗ ПРОТИВОРЕЧИЙ
Шрифт:
– Я что-то не замечала, чтобы ты играл как-то по другому.
– А я думал, что я единственный человек, который может себе это позволить.
– Хэнк, я человек решительный, меня в этом смысле не сломать.
– Думаю, однажды я сломаю тебя именно в этом смысле.
– Зачем?
– А мне всегда этого хотелось.
– Тебе что, мало трусов вокруг?
– Именно поэтому мне так хочется сделать это – потому что ты единственное исключение. Так, значит, ты считаешь, я поступил бы правильно, стараясь выжать из тебя все до последнего цента, пользуясь
– Конечно. Я же не идиотка. Твой бизнес состоит не в том, чтобы оказывать мне благодеяния.
– А тебе что, не хотелось бы, чтобы это было именно так?
– Я не попрошайка, Хэнк.
– А тебе не кажется, что будет очень сложно выплатить сумму, которую я запросил?
– Это мои сложности. Мне нужны эти рельсы.
– Двадцать долларов сверху на тонну?
– Нет проблем, Хэнк.
– Хорошо. Ты получишь рельсы. Похоже, я получу баснословные прибыли, если «Таггарт трансконтинентал» не развалится раньше.
– Если я не перестрою линию за девять месяцев, это наверняка произойдет.
– Нет, пока ты у дел, этого не случится.
Когда он не улыбался, его лицо казалось каким-то неодушевленным, лишь глаза все время оставались живыми, с какой-то холодной, сияющей чистотой, восприимчивые и проницательные.
Но никто не мог сказать, какие чувства возникали в его душе под влиянием того, что он замечал. Наверное, он и сам этого не знал.
– Они здорово постарались, чтобы максимально усложнить тебе жизнь, правда?
– Да. Я рассчитывала, что компанию спасет Колорадо, но теперь спасение Колорадо полностью зависит от меня. Через девять месяцев Дэн Конвэй закроет свою дорогу. Если к этому сроку Рио-Норт не будет готова, бессмысленно заканчивать реконструкцию. Этот район не протянет без железной дороги и дня, не говоря уже о неделе или месяце. Все предприятия штата просто задохнутся без транспорта. Они росли и развивались с такой скоростью, что просто невозможно представить, что с ними случится, если они хоть на мгновение остановятся. Это все равно что рвануть стоп-кран, когда поезд несется со скоростью двести миль в час.
– Я знаю.
– Я могу поставить дело на железной дороге. Но я не могу гонять поезда по стране издольщиков, не способных даже толком вырастить репу. Мне нужны такие люди, как Эллис Вайет, люди, которые производили бы то, что я буду перевозить. Поэтому через девять месяцев я должна предоставить ему самую лучшую железнодорожную линию и столько составов, сколько ему нужно. Даже если нам всем придется разбиться в лепешку.
Реардэн улыбнулся:
– Я вижу, ты настроена серьезно и для тебя это очень много значит.
– А для тебя?
Он ничего не ответил, просто продолжал улыбаться.
– Тебя что, это не волнует? – спросила она почти сердито.
– Нет.
– Значит, ты просто не понимаешь, что это значит и насколько это важно.
– Я знаю одно: я должен выплавить рельсы, а ты – уложить колею за девять месяцев.
Она улыбнулась – расслабленно, устало, слегка виновато:
– Да. И я знаю, что мы
– Да, это так. Не будут иметь значения. Когда я узнал об этой их резолюции, мне стало просто противно. Но пусть тебя не беспокоят эти ублюдки. – Последнее слово прозвучало особенно яростно от того, что он говорил ровным голосом, а его лицо было совершенно спокойно. – Мы с тобой всегда сумеем спасти страну от последствий их действий. – Он встал и принялся ходить по комнате. – Колорадо им не остановить. И это Сделаешь ты. А потом вернутся Дэн Конвэй и другие. Все это безумие ненадолго. Оно само себя уничтожит. Просто тебе и мне какое-то время придется работать еще больше, вот и все.
Она смотрела, как он расхаживал по кабинету. Этот кабинет очень подходил ему. В нем стояла лишь самая необходимая мебель, строго функциональная, очень качественная по материалам и разработке. Вся комната чем-то напоминала двигатель, помещенный в большую стеклянную коробку. Но Дэгни заметила одну удивительную деталь – нефритовую вазу, стоявшую в бюро. Ваза была густого темно-зеленого цвета, и при взгляде на ее гладкую, изгибающуюся поверхность возникало неудержимое желание потрогать, прикоснуться к ней. Ваза казалась неуместной в этом кабинете, абсолютно несовместимой со строгостью обстановки – в ней был легкий оттенок чувственности.
– Колорадо – замечательное место, – сказал Реардэн. – Скоро оно будет лучшим в стране. Ты сомневаешься, что меня волнует его судьба? Этот штат становится моим основным потребителем. Ты должна знать об этом, если у тебя есть время читать отчеты о грузовых перевозках.
– Я знаю. Я читала их.
– Я подумываю о том, чтобы через пару лет построить там свой завод. Тогда им не придется платить тебе за доставку стали. – Он посмотрел на нее: – Ты много потеряешь, если я сделаю это.
– Действуй. Меня вполне устроит грузооборот, связанный с доставкой оборудования, снабжением и перевозкой продуктов для твоих рабочих. К тому же за тобой последуют и другие, а они тоже обратятся ко мне. Я даже не замечу потерь, связанных с прекращением транспортировки твоей стали… Ты чего смеешься?
– Замечательно.
– Что?
– То, как ты на все реагируешь. Совсем не так, как другие.
– Тем не менее я должна признать, что на данный момент ты – наш основной грузоотправитель.
– А ты что, думаешь, я этого не знаю?
– Тогда я не понимаю, почему Джим… – Она замолчала на полуслове.
– …пытается всячески навредить мне? Потому что идиот.
– Я в этом не сомневаюсь. Но здесь замешано что-то большее. Это намного хуже, чем просто глупость.
– Не трать зря времени, пытаясь понять это. Пусть хоть лопнет, все равно он ни для кого не представляет никакой опасности. Такие люди, как Джим, – просто мусор.