Без слез
Шрифт:
Руни понял, что Сет нужен ему. И признал — не сразу и не быстро, но признал — что обидел друга незаслуженно. Но всё никак не мог решиться подойти и сказать об этом Дикарю. И тут не столько в самолюбии было дело, но больше в том, что Руни боялся — вдруг, Дикарь пошлет его куда подальше и не захочет мириться. Да, он помнил, что сильный не должен быть злопамятным, но… то ли не мог признать сильным Сета, то ли — ещё хуже — сам был не таким уж сильным, раз по сию пору держал в памяти вредного мальчишку, больно съездившего Руни по ноге.
Позже
… Это случилось в перерыве между занятиями. Слово за слово — между Сетом и Ригдолом возникла, непонятно из-за чего, перебранка. И Ригдол не нашел ничего лучше, как перекинуться на родичей Сета…
Дело в том, что большинство ребят в отделении не знали своих матерей, но у Сета ситуация была особая — он рос с матерью, зато отца в глаза не видел, понятия даже не имел, кто таков. В отделении это частенько служило предметом разнообразных подначек. Иногда довольно жестоких. Но у Сета язык был, как бритва, и за словом он в карман не лез. Обычно… А тут — вспылил сразу, и понеслось:
— Вы все мне завидуете! Тому, что моя мать была настоящая актриса из Верхнего Города!
Ригдол — будь он неладен, зараза! — почуял слабину и давай добивать:
— Ладно заливать! Никакая не актриса, а обычная шлюха, как у всех у нас. И даже хуже, потому что сама, небось, не в курсе, от кого сыночка нагуляла!
Тут-то Дикарь и кинулся на Ригдола. Произошло это так быстро… гораздо быстрее, чем Руни успел оказаться рядом, чтобы разнять… И Волка, как назло, поблизости не было. Зато офицер-преподаватель — тот как из-под земли вырос. И сцапал Сета. А драка в учебное время — это серьезное нарушение, за него жестоко наказывают.
* * *
Волк вышел от начальства. Что-то слишком быстро. Ясно, не стали разбираться, кому это надо…
Лицо у Волка было хмурое… Тоже понятно — ему как командиру за каждого провинившегося втык дают. Да и всё отделение могут наказать — снимут, допустим, часы отдыха… Волк ведь из-за этого с лица спал, да?..
Командир бросил рассеянный взгляд на Руни, поманил за собой к туалету и уже там коротко сообщил:
— Пятьдесят плетей.
Потом глянул испытующе и добавил:
— И Ригдола не трогай, я сам с ним разберусь. Понял?
Руни не ответил. Он смотрел вниз, на носки ботинок, на пол… Кто-то воду разбрызгал возле раковины… А тот парень — из отделения Бешеного Тито — который в прошлом месяце обматерил преподавателя… ему тоже должны были дать пятьдесят… умер на сорок втором… Умер… Что там ещё Волк сказал? Что-то насчет Ригдола. Ригдол, да…
Волк схватил его за плечо, тряханул как следует, да ещё и шмякнул спиной о стену.
— Блядь! Ты меня вообще
Волк сказал: «Не трогать!» Ага, как же… Руни исподлобья смотрит в прищуренные зеленые глаза, говорит ему прямо в лицо, очень уверенно:
— Он не будет смотреть, как бьют Дикаря!
Руки Волка всё ещё цепко удерживают Руни, но голос помягчел как-то, доверительнее стал:
— Не будет, обещаю. Я знаю, что он Дикарю сказал… Но ты его не тронешь — не то и тебя высекут за компанию, Батя злой сейчас, все драки под запретом.
— А?..
— А я командир, так что, это не драка будет, а воспитательные меры… — Волк, наконец, отпустил его, заговорил уже спокойно, без напряга. — Дикарь крепкий, сам иногда удивляюсь, прям, двужильный… Но ты же ему потом, после всего, нужен будешь.
Руни кивнул, снова глядя вниз. Брызги на полу складывались в затейливый узор… Хорошо, он не тронет Ригдола. Сейчас не тронет…
Волк ушел, бросив через плечо:
— Щас занятия начнутся, давай за мной!
— Угу, — согласно промычал Руни.
Узор из брызг напоминал смешную рожицу. Руни озлобленно затоптал её ботинками… Серое вокруг стремительно темнело, оборачиваясь беспросветно-черным…
* * *
Волк всегда держал слово, за то его и уважали. Он выполнил данное Руни обещание: Ригдол не смотрел, как пороли Дикаря, потому как лежал в лазарете с разбитой рожей и поломанными ребрами. Яромир Шоно никому не спускал плохих слов о женщине, тем более, если она чья-то мать…
Но Руни было не легче от этого. Если Сет… Руни не хотел даже мысленно произносить это слово, но оно упрямо лезло в голову… Если Сет… умрет… Тогда Ригдол лишь получил отсрочку, но он тоже умрет. Обязательно. Руни по всем правилам вызовет его на смертельный поединок и убьет. Руни не сомневался, что сможет это сделать — воткнуть нож в Ригдола, продырявить его, как чучело… Может, Волк разозлится и будет против, и скажет, что это бессмысленно… Но на то Волк и командир, а Руни — это просто Руни, Змей… И лучше думать о поединке с Ригдолом, спасаясь от воспоминаний о глупой ссоре, об обидных словах, о том, что всё было бы иначе…
… Первый же удар короткой ременной плети разорвал кожу на спине Сета, прочертил кроваво-красным…
Руни смотрел, не позволяя себе трусливо закрыть глаза, слушал — как свистела, врезаясь в обнаженное тело, кожаная хищница. И слышал — когда удар приходился на удар — хриплый мат, клекотом вылетавший из горла Дикаря…
Руни вцепился зубами в кулак, грыз и грыз, прокусывая кожу, машинально сглатывая собственную кровь, и даже не чувствуя… Потому что по-настоящему больно — это стоять и смотреть, без возможности что-то сделать… закрыть собой, принять на себя его муку… Это больно и страшно, и никакие мысли о мести не помогают, за них не спрячешься…