Без тормозов
Шрифт:
— А как же двери? — возразил опер. — Все ведь изнутри закрыто было. А никакого другого выхода отсюда я не вижу. Может, самоубийство? Чтобы наверняка, решил сначала вырубить себя водкой.
— Все может быть, но как-то странно складывается. Вернее, не складывается совсем…
— Валентин Петрович! — позвали его из соседнего помещения. — Тут кое-что интересное!
Поспешив туда, Рыскин увидел опера в «гавайке», склонившегося над пузатым ящиком с инструментами.
— Тот самый наборчик! — радостно сообщил тот. — И вот, видите — одно
— Действительно… — задумался Валентин, потом отошел к воротам и тщательно осмотрел их. Приехавший вместе с ним случайно один из криминалистов уже вовсю махал кисточкой в поисках отпечатков пальцев. Их было очень много и самых разных, но что-то подсказывало Рыскину, что никакого толка от них не будет.
Проверяя свою догадку, он обшарил и вторые гаражные ворота, потом снова вернулся к первым.
— Закончил? — спросил он у эксперта, кивая на железную створку. Потом провел пальцем вдоль кромки двери. — А здесь ничего?
— Сейчас глянем.
Черный мелкодисперсный порошок испачкал весь край воротины. Залапанным оказалось место на уровне плеча, за которое, по-видимому, брались, чтобы отворить или закрыть гараж. Следователь разочарованно поблагодарил парня. Потом подвигал туда-сюда вертикальный стальной штырь, которым стопорились ворота.
— Гляньте-ка, — указал он на едва заметную полоску, прочерченную по бетону металлом, идущую от края гаражного пола к круглому отверстию в нем, в которое помещался в закрытом положении запорный штырь. Оперативники склонились, разглядывая ее.
— Сфоткай ее, — попросил Валентин. Пару раз жахнула мощная фотовспышка — дело сделано.
— А ну-ка…
С этими словами следователь закрыл одну створку, потом подвел к ней почти вплотную вторую, оставшись снаружи. Под молчаливые взгляды коллег протиснул в образовавшуюся щель руку и зацепил кончиком пальцев задвижку. Стержень приподнялся чуть выше уровня бетона. Чуть прижав свою конечность краем ворот, Рыскин установил кончик штыря на пол. Потом аккуратно освободил руку и просто нажал на створку. Кончик шпингалета проехался точнехонько по свежей царапине и соскочил в свое гнездо, заперев гараж.
— Вот так! — грустно заявил Валентин. — Какое тут самоубийство? Чистой воды криминал.
— Получается, наш «самоделкин» по наводке кого-то из киношников залез в номер, спер флешку. А потом его просто убрали, как ненужного свидетеля, инсценировав несчастный случай, — уверенно заключил один из оперов.
— Все это надо проверить, — не спешил с выводами Рыскин. Не в его правилах было использовать неподтвержденные факты. — Значит, так. Вызывайте сюда судмедов, пусть разберутся со временем и поищут следы на теле. Я их пока не увидел, а если его поили насильно, то они должны быть непременно. Опросите всех соседей, может, кто-то видел посторонних, или Петрович сам отъезжал куда-то вчера. В общем, ройте тут, а я в город. Надо с этими деятелями искусства еще раз потолковать.
Шарканье резиновых калош,
— Слышь, начальник, — совершенно хриплым, до неузнаваемости пропитым голосом обратился он к одному из патрульных. Потом прокашлялся и продолжил уже более похожим на человеческий: — А ч-чего тута стряслось, а?
Язык его находился в состоянии жесткой конфронтации со слабо определяющим действительность мозгом и потому еле ворочался, выдавая не совсем членораздельную речь. Патрульный автоматически нахмурился, у него была профессиональная «аллергия» на таких вот пьяных нарушителей порядка. Поигрывая резиновой дубинкой, он надвинулся на шатающегося Степана:
— Чего надо? Ты кто такой вообще? Документы есть?
— А чего с…разу док…ументы! — оскорбился Сеня, пытаясь отыскать на задворках души остатки своего достоинства и предъявить их слишком требовательному стражу порядка. — Я с…вой! Ж-живу я тута!
В дело вмешался подоспевший участковый:
— Огурцов, мать твою! Опять нарезался с утра пораньше? Сдам в вытрезвитель, скотина!
Рыскин, садясь в машину, деловито осведомился:
— Это кто, сосед?
— Да какой сосед! — пожаловался «колобок» в форме. — Алкоголик местный, постоянно у магазина ошивается. Давно б его на принудительное лечение отправил, да только полномочий теперь таких нет. И посадить пока не за что, чтобы семью не мучил!
— С ним бы тоже не мешало побеседовать… когда проспится.
— Во-о! Видали! — Сеня многозначительно поднял давно не мытый палец с криво обкусанным ногтем и чуть не свалился. — Вот эт-то человек! Сразу видать — г…олова! Он не то, что вы!
— Давай, давай, Сеня! — По мнению участкового, этот еле стоящий на ногах мужичок сильно портил общую картину в глазах приезжих коллег, поэтому он старался поскорее от него избавиться. — Двигай домой, спать! Упился до чертиков, теперь ложись и лежи, не тревожь никого! Тут вот беда приключилась — Петрович преставился, — а еще ты под ногами крутишься!
— Да ты что? — обалдел пьянчуга. — Ох…ь, б…! Это все фашисты, эсэсовцы, е… их бога душу! Что творят, е… п..!
Местный милицейский начальник побагровел и схватил матерящегося на все лады мужика за шиворот рваной рубахи и хорошенько встряхнул:
— Ты что несешь, урод?! Что, горячка белая пришла? Аж уши сворачиваются тебя слушать! Не можешь нормально говорить — заткнись!
Внушение подействовало. С неимоверным трудом фокусируя взгляд на свирепом человеке в погонах, Сеня присмирел и махнул рукой в сторону поселка: