Без ума от тебя
Шрифт:
— Да нет, не очень. Просто мне нравится эта работа.
— О-о…
— Ты привела сюда хороших ребят, Эди старается не покладая рук. У вас отличная постановка. Вы заслуживаете помощи.
Куинн пригляделась к нему, пытаясь понять, не шутит ли он, но Ник уже опять хмуро рассматривал оборудование.
— Подвесная галерея очень хлипкая, — заметил он. — Не пускай туда детей.
— В таком случае тебе тоже не следует туда подниматься.
— Я буду осторожен. Мне еще многое нужно успеть в жизни. — Ник бросил взгляд на Куинн. —
У нее подкосились ноги, и она рухнула на табурет.
— Как твое колено? — встревожился Ник.
— В порядке. Все идет как нельзя лучше.
— Послушай, я дал маху. — Ник подошел к ней поближе и заговорил приглушенным голосом: — Возможно, я ошибусь еще раз, хотя понимаю, что тебя это огорчит. И все же я хочу, чтобы ты вернулась.
Куинн вздернула дрожавший подбородок.
— Я никогда не была твоей.
— Черта с два, — отозвался Ник, и от звука его голоса у Куинн закружилась голова. — Мы с тобой разговаривали, смеялись, я видел тебя голой и заставил кончить. Ты прекрасно об этом помнишь.
— Кое-что помню, — чуть слышно пробормотала Куинн. — Но уж пиццу помню отлично.
— Ты помнишь, как нам было хорошо, как мы занимались любовью, помнишь, как забылась в оргазме, хотя и пыталась сопротивляться — никак не пойму, зачем тебе это понадобилось. Когда мы вновь окажемся в постели, ты будешь более податливой.
— В тот раз играл «Флитвуд Мэк»?
— Чертовски хорошая музыка. Ехидничай, если хочешь, мне безразлично. Но когда ты устанешь мстить мне, нам снова будет хорошо. И мы опять будем голые.
Куинн хотелось ответить что-нибудь язвительное, вроде «хвала Всевышнему», но Ник уже опять поднял глаза на лампочки.
— Эта штука держится на соплях, — недовольно заметил он и пошел к подвесной галерее. — Составь план освещения, — крикнул Ник через плечо. — Я еще не научился читать чужие мысли.
— Хвала Всевышнему, — сказала Куинн.
Билл сидел в машине на темной парковочной площадке и следил за школьниками, покидавшими здание. С тех пор как Куинн отказалась выслушать его, он каждый вечер поджидал ее здесь, надеясь застать одну, усадить в машину и поговорить, однако она каждый раз появлялась с Дарлой, порой ее сопровождали Тея и Джессон. Ник, Макс и Эди тоже оказывались неподалеку, и Куинн никогда не оставалась одна. А Билл хотел встретиться с ней наедине. Чтобы поговорить. Чтобы заставить Куинн слушать.
Он как раз обдумывал, как избавиться от Дарлы, когда пассажирская дверца распахнулась и в его машину влез Бобби.
— Известно ли тебе, Хиллиард, — начал он ехидным тоном, усвоенным после встречи в спальне Куинн, — что закон запрещает шпионить за людьми?
— Я не шпионю, — сказал Билл. — Убирайся из моей машины.
— Ты торчишь здесь каждый вечер, — продолжал Бобби. — Так не годится. Кто-нибудь заметит тебя и неправильно поймет. — Он хихикнул. — Или,
— Убирайся.
— Я больше не желаю видеть тебя на этой площадке, — заявил Бобби, как будто его слова что-то значили. — Сиди дома и думай, как поправить дела команды.
— Ничего страшного не случилось…
— На этой неделе вы проиграли уже два матча. Еще одно поражение — и мы не выйдем в региональный турнир.
— Ничего страшного не…
— Я пожалуюсь Куинн.
Биллу захотелось ударить его, вбить эту наглую ухмылку ему в глотку, схватить Куинн, как только она выйдет на улицу, — в самом деле, разве сможет Дарла помешать? — ему захотелось…
Бобби открыл дверцу.
— Езжай домой. Сейчас же. — Он захлопнул дверцу, отступил на шаг и остановился, следя за Биллом.
У дальнего края площадки в сопровождении Дарлы показалась Куинн. Смеясь чему-то и налегая на костыли, она двинулась к машине. Женщины уселись в автомобиль Дарлы, Билл услышал звук заводимого мотора, потом вспыхнули габаритные огоньки, казавшиеся в темноте вишнево-красными.
Когда Дарла и Куинн уехали, Билл тоже покинул стоянку. Больше здесь нечего было делать. Здесь никого не осталось, кроме Бобби, который насмешливо взирал на него из темноты.
В среду Куинн сидела на краешке складного столика, перепроверяя свое расписание и стараясь не вспоминать сегодняшние события. В последнее время ее дела пошли еще хуже, и она не могла придумать, как их поправить. Несколько дней Куинн провела в таком напряжении, что сама усугубила ситуацию. Во время обеда Петра отпускала гадкие замечания, бросая на Эди мрачные взгляды и разглагольствуя о несчастном тренере и половых извращениях. Куинн сказала ей: «Петра, прекрати», — но тут в столовую вошла Марджори и швырнула на стол перед Куинн газету, заявив:
— Все это из-за тебя.
Заголовок на первой полосе извещал об открытии в Тиббете нового швейного ателье, поэтому Куинн невозмутимо взглянула на Марджори.
— Прошу прощения?
— Смотри сюда! — прошипела Марджори и, открыв спортивную страничку, дрожащим пальцем ткнула в заголовок: «Беззубых тигров преследуют неудачи». — Ты все испортила!
— Отвали, Марджори, — сказала Куинн. — Если тебе так нужна победа в чемпионате, переспи с Биллом.
Марджори задохнулась от негодования.
— Я получила истинное удовольствие, — любезно проговорила Эди, и Марджори выскочила из помещения, вероятно собираясь наябедничать Бобби.
— Извращенка, — подала голос Петра, ни к кому не обращаясь.
— Игроки команды собираются прикончить тебя после окончания чемпионата, — обратилась к ней Куинн. — На твоем месте я бы немедля смылась из города. Если, конечно, хочешь дожить до июня. — Петра поспешно вышла, и Куинн добавила: — Ну вот, кажется, мы достигли самого дна.
— Я бы на это не рассчитывала, — отозвалась Эди.