Без Веры
Шрифт:
Портьера полетела на пол.
А Карасев уже поднялся с кровати и вновь надвигался на Ольгу. Его лицо перекосило от бешенства. Он сейчас шел не насиловать, он шел убивать.
И в этот момент взгляд Ольги упал на стол.
«О Боже, и как же я про него забыла?! Искала что-нибудь подходящее по углам и по стенам, а вот оно, все, что надо – прямо на самом виду».
Чашечки, блюдечки, ложечки, стопочки, стаканчики из тоненького стекла, остатки самогонки в пластиковой бутылке – это не в счет, это не серьезно. Но заварочный чайник – вот вам снаряд для
– Оля, Оленька, Олюша. Тебя похоронят или сожгут?
Сергей подошел вплотную, и она снова заверещала. Так, что, наверное, выгнулись стекла окон.
«Где эти паршивые мусора, которые должны быть около дома?!!»
Сергей, как медведь, обхватил ее спереди, собираясь снова, должно быть, тащить на кровать. И тут, совершенно бессознательно, чисто интуитивно, Ольга предприняла самое эффективное действие, на которое была только способна в подобных условиях. Изо всех сил она впечатала свою остренькую коленку ему между ног.
Сергей гулко ухнул, выпустил Ольгу из своих медвежьих объятий и отступил, согнувшись от боли.
– Стерва!
А «стерва» уже, не теряя ни единой секунды, летела к столу. Прыжок! Еще один! И вот в руке у нее литровая водочная бутылка, наполовину наполненная жидкостью, – если постараться, такой можно убить.
Вложив в удар всю свою злость, всю свою жажду жизни, Ольга закатала бутылкой Сергею в лобешник. Карасев неуклюже попробовал увернуться, попытался прикрыться рукой, но опоздал. Удар пришелся точнехонько в цель. И то ли он был слишком мощным, этот удар, то ли слишком тонким оказалось стекло, но бутылка при этом разлетелась на сотню осколков, а в Ольгиной руке осталось лишь длинное горлышко с острыми, словно бритва, краями – то, что в определенных кругах принято именовать «розочкой». На этот раз уже совершенно молча Карасев завалился на бок и замер в позе зародыша. Из рассеченного лба устремилась на пол струйка крови.
Ольга вздохнула: «Все позади?» – и растерянно посмотрела на остаток бутылки, который все еще судорожно сжимала в руке, – горлышко с длинным острым осколком стекла напоминало короткий кинжал. Она аккуратно положила «розу» на край стола, взяла заварочный чайник и точно запустила его в окно.
«И где же вы, сволочи-мусора?!»
Чайник, как пушечное ядро, с громким звоном пробил навылет оба стекла. И сразу же Ольга бросилась к разбитому окну, заорала, что было мочи:
– Помогите!!! На помощь!!! На помощь!!! Менты!!!
Похоже, что ими даже и не пахло поблизости. Оставалось надеяться лишь на себя, и Ольга начала судорожно искать шпингалеты, чтобы распахнуть рамы и выбраться наружу. Но окно было попросту заколочено на зиму. Она кинулась к другому, сорвала на пол портьеру. Та же картина! И в этот момент…
– Оля, Оленька…
Карасев приходил в себя. Он встал на четвереньки, но его покачнуло, и он вновь опрокинулся на бок. И снова, с упорством фаталиста, который
«Еще пять минут, – поняла Ольга, – и этот урод снова станет опасен».
Она бросилась к столу, схватила свою «розу»…
– Оля-Оля, ты умрешь…
…и без раздумий всадила длинный осколок стекла точно в левый глаз Сергея. Карасев издал долгий стон и вновь завалился на бок. А «розочка» так и осталась торчать у него из глазницы.
И в этот момент менты начали выламывать дверь.
…Потом для нее все было словно в тумане. Она сидела за столом и безучастно наблюдала за тем, как вокруг Сергея суетятся три мусора. Перебинтовывают ему харю и голову, вызывают по рации «скорую» и кого-то из своего начальства. На нее им было совершенно плевать. Лишь в самом начале, как только ворвались в дом, к ней подскочил немолодой старший сержант, спросил:
– Вы как? Не ранены?
– Нет даже ушибов, – сказала Оля, наливая себе в стакан из пластиковой бутылки.
– А стресс? Сейчас принесут аптечку и дадут вам успокоительное.
– Вот мое успокоительное, – поболтала Ольга бутылкой с остатками самогонки.
– А что там?
– Горилка.
После этого сержант от нее отвязался, предоставив возможность спокойно наблюдать за тем, как мусора неумело пытаются наложить Карасеву повязку.
«А ведь я медик, – думала Оля, – и моя прямая обязанность, это встать, отогнать уродов от раненого и заняться оказанием первой помощи».
Но ничто сейчас не смогло бы заставить ее не то что прикоснуться, даже приблизиться к Сергею…
– Ну что, подружка, – подкатился к ней молоденький розовощекий летеха, когда с пеленанием карасевской башки было с грехом пополам покончено. – Как твое ничего? Как тебе наши местные маньяки?
Ольга поднялась со стула. С лейтенантиком они были почти одного роста.
– Это вы должны были наблюдать за домом сегодня?
– Мы, – в голосе лейтенанта послышались нотки смущения.
– И где же вы были? – Оля говорила совершенно спокойно. Спокойнее она, пожалуй, была лишь тогда, когда сегодня билась с маньяком.
– В машине, – ответил ей мусор. Смущение в тоне исчезло, теперь там сквозила беспечность. – Тебя как зовут, амазонка? Меня – Александр.
– Вы слышали, как я орала?
– Нет, у нас же там рация. Трещит, шумит, пони маешь.
– Орала я не по рации. У меня ее, к сожалению, не было. А видели вы, как я, чтобы привлечь ваше внимание, срывала с окон занавески?
– Так в машине ж…
– А почему в машине-то, а не у дома? – хихикнула и расплылась в широченной улыбке Ольга. Со стороны никто бы и не подумал, что эта растрепанная девушка сейчас может точить на кого-нибудь зуб.
– Так ведь дубак-то какой, – тоже развеселился лейтенант. – Минус пятнадцать. Все яйца бы поморозили. А нам ведь еще рожать.
– Мне тоже, – продолжала ослепительно улыбаться Ольга. – Итак, значит, пока меня здесь насиловали и убивали, вы грели яйца в машине. Кто старший наряда?