Шрифт:
СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ АЛЕКСАНДРОВ (родился в 1932 г.) закончил Уральский Политехнический институт, работал инженером на стройках Урала и Сибири, затем журналистом. По сценариям С. Александрова, написанным совместно с В. Кузнецовым, поставлены фильмы приключенческого жанра «Свет в конце тоннеля», «Ключи от рая». С. Александров также автор сценариев «Стрельба дуплетом» (в соавторстве с Е. Котовым), «Третья сторона медали», «Прощальная гастроль «Артиста». За сценарий фильма «Стрельба дуплетом» С. Александров в 1980 г. удостоен премии КГБ СССР.
Фильм
В синей вышине, печально крича, плыли косяки журавлей.
Холодное полуденное солнце освещало облупившуюся вывеску «Ст. Воскресенскъ» на приземистом каменном здании железнодорожного вокзала, давно не чищенный сигнальный колокол, тощих кур, бродящих по пустынному захламленному перрону.
Лениво метущая перрон толстая рябая баба в калошах на босу ногу подняла голову, прислушалась: со стороны близкого леса стремительно нарастал тревожный воющий звук. Из-за поворота выскочила обшарпанная ручная дрезина и, набирая скорость, понеслась к вокзалу. Она промчалась вдоль перрона, с грохотом ударилась о тупиковый рельс и, едва не вывернув из земли заграждение, остановилась.
Любопытная баба, преодолевая страх, осторожно подошла. Людей на дрезине не было. Баба с опаской отогнула что-то прикрывавший брезент и в ужасе отпрянула.
На дрезине лежали два зверски изрубленных трупа в окровавленной красноармейской форме. Из живота одного криво торчала казачья шашка. К ее эфесу был пришпилен кусок картона с каллиграфически выполненной надписью: «Поклон комиссару Камчатову от есаула Мещерякова!».
Сумрачным слякотным утром по главной улице уездного сибирского города медленно двигалась похоронная процессия: две телеги, па каждой по гробу, обтянутому кумачом, а за гробами — одиннадцать красноармейцев в длиннополых кавалерийских шинелях с карабинами за плечами. Впереди шли трое: темнолицый кряжистый командир отряда Баранов с маузером в деревянной колодке у пояса, начальник взвода тюремной охраны Ямщиков, голубоглазый курносый блондин двадцати годков в ладной шинели, и начальник тюрьмы Важин — полноватый, с простым открытым лицом.
Горнист, привыкший трубить лишь сигнал к атаке, старательно, но неумело выводил «Вы жертвою пали».
Хлюпали сапоги по глубоким лужам. Месили грязь копыта усталых коней.
На последней телеге рядом со стариком возницей примостился мальчонка лет десяти.
— Деда, а ты помнишь, когда войны не было? — спросил мальчонка.
— Забыл, — односложно отозвался старик.
Сухой
По улице все еще тянулась похоронная процессия.
— Полюбуйтесь, гражданин Куницын. Человек, в кургузом драповом пальтеце и нелепо сидящий на голове мятой шляпе, встал.
— Мещерякову мало было их убить. Он их еще и обезглавил, — без выражения сказал старик.
Лицо Куницына подергивал едва заметный тик. Он мрачно смотрел в окно.
Старик подошел к письменному столу, поскреб небритый подбородок, свернул самокрутку и спросил:
— Почему вы решили прийти к нам в ЧК?
— Я же знал, что будете проверять: кто, откуда, почему? Уж лучше самому прийти. У меня нет причин вас любить, но и ненавидеть не за что… — Куницын поежился, потом тихо сказал: — А если попросту, гражданин Кузнецов, я чертовски устал. Пять лет окопов, два года мышиных нор. Чего боялся — сам не знаю. Хватит…
— Хочу верить. Но, понимаете… — Кузнецов замялся. — Какое-то время придется… гм… пожить без удобств…
— На иное не надеялся, — кивнул, обернувшись, Куницын и вздохнул. — Но знаю твердо: проверите и отпустите.
— Буду рад, — сказал Кузнецов.
На столе в комнате без окон стучал телеграфный аппарат.
Над ползущей лентой склонился молодой Человек в кожаном картузе со звездой.
«
Аппарат замер, и молодой человек оторвал ленту с текстом.
В дверях он столкнулся с начальником ЧК, протянул ему сообщение:
— Срочное, товарищ Камчатов.
Камчатов взял ленту.
— Еще сволочь на нашу голову, — сказал он с досадой.
На окраине города, на пустыре высились обнесенные мощным каменным забором корпуса старого каторжного централа, сложенные из потемневших от времени ноздреватых каменных глыб. По углам забора возвышались сторожевые вышки.
Посреди двора начальник тюрьмы Важин принимал двух новых арестованных. В руках он держал две одинаковых папки с пришпиленными к ним фотографиями анфас и в профиль.
— Ерофеев! — прочитал Важин вслух фамилию на обложке.
Крепкий седоусый старик в генеральской шинели с красными отворотами, но без погон сделал шаг вперед.
Подошел Ямщиков.
Начальник тюрьмы раскрыл вторую папку:
— Куницын!
Добровольно явившийся к чекистам Куницын присоединился к генералу.