Без вины виноватые
Шрифт:
Арина ухмыльнувшись, пошла запричитав:
– Вот щас бабка Зоя выбежит, опять бранитца будя.
Потом вышел из избы Иван. В руках он нёс начатую бутылку самогона, стакан, и кусок хлеба. В глиняной чашке лежали огурцы, помидоры и кусок нарезанного сала. Дед Семён потирал руки, и словно пританцовывал на месте. Иван поставил всё добро на лавку, затем спросил у отца:
– Бать, я на речку сбегаю, с Илюхой, можно?
Василий ответил:
– Так мы же тока утром отдута, пришли, чё, не накупались штоли?
Ванька
– Ну, бать, мы не долго.
Василий махнул рукой, при этом сказав:
– Ладно, бягите, только нынче всю работу, по двору, какую вам сказал, чтобы доделали, понятно?
Ванька заулыбался и побежал.
Василий налил в стакан самогону и протянул его деду.
Семён держал стакан одной рукой, другой стал креститься и приговаривать: – Господи, пресвятая богородица благодарю тебя. Дай бог здоровья Василию и его семье.
Затем дед залпом опрокинул стакан, занюхав рукавом. Поморщившись, дед сказал:
– Ядрёный твой самогон, но хороший, мать твою за ногу! Давай второй.
Василий, усмехнувшись, ответил Семёну:
– Ты давай закусывай, а то свалишься у меня тут.
Но дед не слушал, душа просила ещё. Схватив второй, он вновь хлопнул и присел на лавку.
– Ох, как полегчало. Похрипывая, сказал дед Семён.
– Ну, всё, Василий, спас ты мене от верной гибели. Дай бог тебе всего, а я побегу, а то моя бабка щас искать кинется. Опять орать, будя как скаженная.
Дед Семён поднявшись, чуть пошатываясь, пошёл восвояси.
Василий сидел на лавке, поглядываю на восходящее солнышко, которое играла лучами в кронах деревьев, растущих возле избы. Немного подумав, он вздохнул, налил себе стакан самогона, перекрестился три раза и, сказав быть добру, залпом опрокинул стакан.
В это время по улице проходил его сосед Тихон Лоскутов. Хоть они и жили по соседству, но особой любви друг другу не проявляли. Тихон всегда завидовал Василию, хотя виду не подавал. Да и сам Василий относился к нему настороженно. У Лоскутовых хозяйство было скудное, худющая корова, куры, утки и свинья. Лошади у него не было. Земельный надел тоже был маленьким, всего несколько десятин. В семье Тихона было две дочери, старшая Наталья и младшая Анна. Жену его величали Клавдией. Сам Тихон был ленивый мужик. Во всех своих неприятностях и неудачах он всегда винил кого-либо, но не себя. Любил, что называется «на чужбинку» выпить и закусить, чтобы самому не потратиться.
В церковь на службу ходил не постоянно, да иногда он говорил, что ему кажется, что бога, наверное, вовсе нет на свете. Физически Параксин выглядел намного скромнее Василия. Увидев Василия, Тихон направился в его сторону. Подойдя к забору, он кивнул головой и сказал:
– Здорова, Василий. Ты гляжу, с утра отдыхаешь?
Василий ответил ему:
– Здорова, коль не шутишь.
И добавил:
– Кто рано встаёт, тому бог подаёт.
Потом Василий без
Тихон спросил:
– Вась, ты чё на рыбалке был, поймал чёли чаго, а?
Лаврентьев утвердительно ответил:
– Конечно, грех жаловаться. И плотвы, карася, карпа, всего короче понемногу. Щас жена с дочкой чистят рыбу.
Параксин вскипел:
– Вот везёт же людям, а я пошёл анадысь и ни хрена не поймал. Что ты будешь делать?
Постояв немного, Василий понял, что разговор у них не клеится, Тихон явно был раздражён. Василий сказал ему:
– Ладно, надо идти работать, давай сосед.
И Василий протянул ему руку, что бы попрощаться.
Идя по улице, Тихон Лоскутов разговаривал сам с собой, выражая свою неприязнь Лаврентьеву:
– Вечно этот хлюст всем доволен, всё у него есть. Да чтобы тебя нечистая…. И плюнул на землю. – Барин нашёлся, ну погоди, скоро вас всех на суках развесят, сволочи.
Вообще Василия Тимофеевича не все любили за его острый язык. Он за словом не лез в карман, говорил как есть. Да и с его физическими данными поспорить мог не каждый. Он был настоящий хозяйственник, а успешных людей у нас во все времена не любили.
Василий зашёл во двор. Там жена и дочь дочищали рыбу. Он подошёл сзади к Арине. Обняв её за плечи, Василий сказал:
– А что мать, не истопить ли нам сегодня баньку, а? Давай самовар, поставим, рыбы нажарим?!
Арина, повернувшись, спросила его:
– А в честь чего, Василий Тимофеевич, сегодня такой праздник?
Он ответил:
– Да умарился я что-то, мать, что же мы как лошади всё работаем и работаем. Даже они и те отдыхают.
Арина сказала:
– Ну, тебе, Вась, видней. Как хош, иди тапи баню, а мы с Агафьей приготовим харчи.
Василий пошел, затопил баню, замочил берёзовые веники. Часа через два баня была готова. К этому времени с речки прибежали и сыновья Илья и Иван. Два брата были похожи больше на отца, практически всем. Илья был старше Ивана на два года. Илья больше пытался походить на отца и манерой общения, и повадками. Он также физически хорошо был сложен. Работал и за сохой, и отлично управлялся с косой, рубил дрова. Ростом Илья, правда, был меньше, чем брат. Иван же также был хорош физически, но по характеру его больше тянуло к матери.
Когда они зашли в избу, отец их ждал.
– Ну, наконец, аглоеды вернулись. Ихде блудили так долго? – Спросил Василий.
– Да мы Бать на речке засиделись, – ответил Илья.
– Чё с девками небось валтузились, – усмехнулся отец.
– Нет, Батяня, так купались и запамятовали, что домой надо, – ответил Иван.
– Ладно, хорош лясы точить,– сказал Василий.
– Идите, берите бельё у матери и пойдём в баню, я вас щас пропарю, как следует. Отхожу вениками.
Они собрались и пошли.