Без выбора
Шрифт:
Стыд за слабодушие придет потом. Накроет с головой, проберется змеей в сердце. В эти же секунды Вита познавала себя, училась быть чувственной, откликаясь на малейшие движения Романа.
Его губы продолжали играть с клитором, дразня и посасывая, а палец аккуратно, настойчиво раздвинул складочки, чтобы проникнуть внутрь. Вита пискнула в руки, которыми продолжала закрывать лицо. Посмотрит и не выдержит, сойдет с ума не то от стыда, не то от нестерпимого удовольствия, что лавинообразно накатывало
Вита остро чувствовала палец Романа внутри себя. Она несколько раз пыталась мастурбировать, трогала, но каждый раз останавливалась, не получая удовольствия, не проникала внутрь. Что-то её останавливало. Да и то, что она была отгорожена от общения с парнями, сделало своё дело.
Палец Романа растягивал её, заполняя, распространяясь по лону наравне с медовым огнем и легким покалыванием от запретного, неизведанного ранее удовольствия. Вита захныкала, сама не понимая, что ей требуется.
Хотелось большего…
Освобождения. Яркой вспышки. Чего-то непонятного, но определенно требуемого организмом.
– Сладкая… Какая же ты охрененно сладкая…
Голос Романа вторгся в сознание Виты, заставив ту убрать руки от лица и посмотреть на мужчину.
Это была ошибка.
Если ранее, отбросив предвзятость в отношении Багровского, она, сожалея всем сердцем и душой, признавала, что он привлекателен, и в нем есть все составляющие, чтобы нравиться женщинам, пробуждая в них определенные порывы, то здесь и сейчас, при виде его лица, поплывших от страсти, потемневших глаз со сведенными на переносице бровями, с ритмично раздувающимися ноздрями, свидетельствующими об охватившем его возбуждении, она попала под его влияние.
Нельзя остаться равнодушной, когда на тебя смотрят, как на богиню, как на высшее существо.
Конечно, потом придет осознание собственной глупости, романтичности. Но это будет потом.
– Скажи, тебе нравится? – глухо, словно каждое слово ему давалось с трудом, выдавил он из себя, громко сглатывая. – Как я к тебе прикасаюсь? Я хочу, девочка, чтобы тебе было со мной хорошо. Чертовски хорошо. Хочу, чтобы ты ловила кайф от моих прикосновений. А я, поверь, сделаю всё, чтобы так и было.
Ему не требовался ответ.
Она бы и не смогла ничего сказать.
Глаза Романа гипнотизировали, и Вита невольно поддалась на магию, творимую его телом, губами, руками. Словами, что нежеланно, но проникали вглубь души, вызывая трепет.
Каждой девочке хочется нравиться - так устроена природа.
Во рту пересохло, в горле встал ком. Она продолжала смотреть на Романа, на то, как он, не разрывая контакта их глаз, вынул палец из неё, поднес к губам, и облизал.
Вита
– Говорю же – охрененная. И только моя.
Последнее предложение было некстати. Царапнуло изнутри, устремившись в мозг, пытаясь достучаться до разума, вернуть Виту в реальность. Куда там… Палец Романа снова дотронулся до её лона и скользнул внутрь. Глубоко.
– Ты такая узкая.
Его слова жемчугом оседали на её коже.
Самое удивительное – Вита ему верила. Каждому слову. Каждой эмоции, что отражались на его лице.
Он снова направился к ней, к её разведенным ногам.
Язык и палец.
Внутри и снаружи.
Огонь и… снова огонь.
Вита полностью потерялась. Не имело значения, где она и кто он. Остались лишь желание и страсть.
Давление между ног усилилось, Роман попытался ввести в неё второй палец. Видимо, что-то пошло не так, потому что Вита почувствовала легкую боль, словно её растягивали изнутри. Или что-то пытались порвать, даже ненамеренно.
Роман тоже замер. Лишь его дыхание разрывало тишину да разговор актеров, к которым никто не прислушивался.
– Больно?
– Да. Вынь палец, - потребовала Вита, подаваясь вперед и цепляясь рукой за его кисть.
Роман ничего не делал. Продолжил тяжело дышать.
– Рома, - в голосе Виты появились панические нотки. Из-за того, что она нагнулась, давление изнутри усилилось, посылая вниз живота уже неприятные ощущения.
– Вита, пожалуйста… - он снова шумно сглотнул. – Без паники. Ни насиловать, ни лишать тебя девственности на кресле в кинозале я тебя не собираюсь. Я хочу, чтобы ты кончила.
– Я уже не хочу.
Ей казалось, она кричала, на самом деле говорила шепотом.
– Тебе когда неприятно стало? Когда я до плевы дотронулся?
– Вынь, черт побери, руку! – она сильнее потянула её, но не сдвинула с места.
Вместо того, чтобы прислушаться к её словам и сделать так, как она требует, Роман повернул голову и поцеловал её щиколку. Её нога до сих пор упиралась в его плечо.
– Не выну, пока ты не успокоишься. Чего ты испугалась, девочка? Ну же, хорошая, расслабься. Я чуть-чуть…
И ни слова о себе. Вита прикусила губу, окончательно растерявшись. Её раздирали противоречия. Хотелось, чтобы Багровский немедленно оставил её в покое и, между тем, всё её естество противилось этому. Телу хотелось расслабиться, получить то, что ему обещали.
А ему ведь обещали.
– Рома, - её голос предательски дрогнул. Она не понимала себя, она не узнавала себя.
– Даю слово Багровского, Вита, вреда и боли я тебе не причиню.
***
Она кончила.
От его языка.