Без взаимности
Шрифт:
— Что за… — бормочу я, потирая руку. Глаза слезятся от боли — физической и эмоциональной. Ненавижу плакать. Терпеть это не могу. Заледеневшими пальцами вытираю слезы и пытаюсь успокоить прерывистое дыхание.
— Все хорошо. Хорошо, — шепотом говорю я себе. — Со мной все будет в порядке, — мои слова звучат сбивчиво, но я хотя бы больше не плачу.
И тут я слышу звук. Звук шагов по заледеневшей земле. А потом скрип деревянной скамьи. От страха я прижимаюсь к дереву, но любопытство заставляет меня выглянуть.
На скамье — на моей скамье и под моим раскидистым
«Это мое место, засранец», — хочу сказать я, но молчу. Я напугана. Кто он? И что делает здесь в такое время? Люди по ночам должны спать! Я исключение; у меня сердце разбито.
Мужчина сидит на самом краешке скамьи, опустив голову в капюшоне и глядя куда-то вниз. Потом медленно облокачивается на спинку и запрокидывает голову. Капюшон падает, и желтый свет фонаря освещает его черные густые волосы. Они длинные и вьющиеся, закрывают затылок и касаются плеч. Он смотрит в небо, и я делаю тоже самое. Мы разглядываем луну и тяжелые тучи. В воздухе чувствуется запах снега.
Решив, что для наблюдения небо не настолько интересно, я смотрю на мужчину.
Он тяжело дышит, грудь вздымается и опадает. По напряженной шее и заостренному адамову яблоку стекает крупная капля пота. Наверное, он бегал.
Не глядя вниз, темный мужчина что-то достает из заднего кармана — сигарету. Он слегка перемещается, опускает лицо, и мне становятся видны его черты. Его лицо — сплетение острых углов и четких линий. Высокие скулы переходят в сильную небритую челюсть. Капли пота на лбу он вытирает рукавом, от чего на груди плотно натягивается ткань толстовки.
Я все жду, когда он зажжет сигарету и затянется. И ловлю себя на мысли, что умираю как хочу посмотреть на него курящего. Увидеть, как тонкие завитки теплого дыма растворятся в морозном воздухе.
Но мужчина… этого не делает.
Он просто смотрит на сигарету. Зажатая между пальцами, она остается неподвижным объектом его интереса. Он хмурится и будто заворожен ею. Будто ненавидит ее и не может понять, почему эта дурацкая сигарета продолжает удерживать его внимание.
И тогда он выбрасывает ее.
Потом тянется назад и достает еще одну. Действия возобновляются. Он смотрит. Хмурится. Я с нетерпением жду, что же будет потом.
На этот раз мужчина глубоко и прерывисто вздыхает и достает из кармана зажигалку. Сунув сигарету в рот, зажигает ее одним ловким движением пальца. Затягивается и выдыхает дым. От этой первой затяжки он с восторгом закрывает глаза. Возможно, даже стонет. Я бы на его месте точно не сдержалась.
Наблюдать за тем, как он сражался с желанием закурить, было изнурительно. Я радуюсь и расстроена одновременно, что мужчина сдался. Интересно, что бы в подобной ситуации сделала я? В голове тут же всплывает лицо Кары и ее слова, что нужно учиться сдерживаться.
Я знаю, что в его сигарете нет ни капли марихуаны, но тоже ее хочу. Страшно хочу.
Внезапно мужчина начинает вставать со скамьи и убирает
Отцепившись наконец от дерева, я бегу к скамье посмотреть, куда он побежал. Но кругом только темнота и морозный воздух.
Будто ребенок, придумавший себе воображаемого друга, чтобы не чувствовать себя одиноко, я воскрешаю в памяти его образ. Со вздохом сажусь туда, где он сидел. Место холодное, словно его тут и не было.
Усталость берет свое, и я закрываю глаза. Дышу остатками сигаретного дыма с примесью чего-то шоколадного. Сворачиваюсь калачиком на скамье и прижимаюсь щекой к холодному дереву. Я ненавижу зиму, но в своей теплой постели не могу заснуть. Это один из тех парадоксов, над которыми обычно все смеются.
Погружаясь в сон, я молюсь, чтобы глаза незнакомца не были зелеными.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Я живу в башне.
Это самое высокое здание в районе университета Пенбрук, куда меня сослали на время учебы. Моя квартира с двумя спальнями расположена на последнем этаже, откуда открывается вид на университетский парк. На самом деле с балкона виден весь кампус — кроны деревьев, красные черепичные крыши приземистых домов и шпили учебных корпусов. Я люблю сидеть там и бросать на прохожих наполненные водой воздушные шары. Когда они возмущенно поднимают головы, прячусь за каменную балюстраду, но в течение этих пяти секунд чувствую себя раскрытой. Люди знают, что наверху кто-то есть. И мне это нравится.
Нижние этажи будут сданы в аренду через несколько месяцев, и пока я единственная, кто живет в этом роскошном, похожем на башню доме. Зданием владеет Генри Кокс, мой нынешний отчим, поэтому у меня и есть возможность поселиться здесь настолько заранее. Мама решила, что жизнь в общежитии подтолкнет меня к наркотикам и алкоголю. Можно подумать, я здесь напиваться не смогу. Было бы желание.
Поскольку сегодня мое сердце Одинокое, я решила пойти в магазин и купить книги для будущего семестра. Тем более что завтра уже начинаются занятия.
Надев спортивные штаны и большую толстовку, я кутаюсь в свою любимую фиолетовую шубу, повязываю шарф и надеваю шапку. Мои темные распущенные волосы служат дополнительной защитой от холода.
Спустя десять минут я стою в книжном магазине кампуса и открываю в телефоне список нужных книг. Постепенно собираю стопку учебников. Мне грустно, что дело заняло всего несколько минут, и теперь придется вернуться в свою башню.
И тогда на ум приходит идея. Я иду к отделу художественной литературы. Здесь несколько рядов деревянных стеллажей, на которых стоят книги с красиво написанными названиями на обложках. К здешнему запаху я до сих пор не могу привыкнуть — он насыщенный и теплый. Должно быть, рай пахнет точно так же.