Безбашенный десант
Шрифт:
Он подвел парня к русскому и сказал:
– Поведай доктору свою историю.
Молодой индеец несколько смутился, увидев доктора в том положении, в котором тот находился. Тем не менее поклонился и начал рассказывать:
– Понимаете, доктор, моей семье не хватает денег. Братья и сестры голодают. Мать с отцом не справляются. Я сам работаю. Но все равно концы с концами не сводим. В долги влезли очень сильно. Вы должны нам помочь. Я прошу вас, доктор, смилуйтесь. Пожалуйста. Вырежьте у меня одну почку. Я за нее получу хорошие деньги. Вам же нетрудно будет это сделать.
Слепцов слушал и по-прежнему молчал. Не хотел давать повода к тому, чтобы его слова были
– Вот видишь, юноша сам просит, – говорил он. – Ты выручишь целую семью. И не только его семью. Не упирайся. Тебе нужно лишь сказать «да» и пойти делать то, о чем мы уже битый час с тобой здесь толкуем. Тогда все будут счастливы. И я, и этот парень, и ваши семьи… Соглашайся же.
– Я не знаю, как на такое решиться. Это противозаконно, – завел старую пластинку Виктор.
– Ты опять об этом, – фыркнул кечуа. – Забудь ты о законах. Подумай лучше о своей семье… Если не волнует судьба нуждающихся в твоей помощи местных жителей, то поразмышляй конкретно о судьбе своих родных. Думаю, тебе это будет полезно. Неужели тебе все равно, что может произойти с Алиной и Аней?
Когда из уст главаря прозвучали имена жены и дочки Слепцова, тот резко дернулся и поднялся, усевшись на лежак. Терпеть угрозы не было сил. Когда шантажист просто говорил «жена» и «дочка», сердце екало. Когда же тот назвал их по имени, сердце русского будто бы оборвалось. Угроза из абстракции мгновенно превратилась в нечто вполне осязаемое. И от этого осязаемого уже нельзя было отмахнуться или отделаться молчанием. Пленник поднял глаза, бросил короткий взгляд на просящего парня, а затем уставился на Хуана Антонио. После непродолжительной паузы пленник прошептал:
– Я согласен. Только не впутывайте во все это моих родных.
– Оу! Ну, наконец-то он решился! Хвала небесам! – манерно воздев руки, выражал свою радость Сальваторе. – Приводи себя в порядок. Если надо, то поешь. Я распоряжусь.
Виктор попросил только воды. Кечуа с улыбкой до ушей тут же распорядился на этот счет. Молодой индеец, как показалось, радовался гораздо меньше.
На то, чтобы «привести себя в порядок», Слепцову понадобилось около часа. Ему дали возможность принять душ. Принесли комплект белья и форменную одежду. Каждый его шаг сопровождали охранники. Даже дверки душа, пока пленник мылся, были открыты. А на него самого пялился один из верзил. Моющийся так и хотел запустить бруском мыла в этого чертова смотрителя. Но пришлось стерпеть, чтобы снова не попасть под «раздачу».
Виктор посвежел. Хотя пятна вокруг глаз и мешки под ними не торопились исчезать. Его провели в операционную. Он впервые увидел коридоры здания, в котором его держали. Впервые попытался представить приблизительную планировку. Впрочем, русский сам не понимал, зачем ему это нужно. Побег все равно казался невозможным. До последнего мгновения он надеялся увидеть в операционной кого-то из своих коллег. Однако там были лишь донор да двое громил в белых халатах. Здесь же, но чуть в стороне, находился и Хуан Антонио. Он не мог отказать себе в удовольствии присутствовать на этой операции.
Главарь поприветствовал Слепцова, сказав, что тот хорошо выглядит. Слепцов не ответил. Осмотрел набор инструментов. Попросил продезинфицировать их. Бандиты не понимали, что именно от них требуется. Сальваторе приказал дать спирта. Русский буквально искупал инструменты в ванночке со спиртом.
– Будет очень больно? – дрожащим голосом спросил «пациент».
– Не очень, – еле сумел выдавить из себя Виктор.
На столике он увидел ампулы с сильным анальгетиком для анестезии. Преодолевая волнение, доктор распаковал шприц, вскрыл ампулу, набрал жидкость в шприц и без каких-либо предупреждений сделал укол молодому индейцу. За каждым его движением следили громилы и их главарь. «Только бы не ошибиться», – очень тихо прошептал доктор, принимаясь готовить лежащего на столе парня к операции. Все приходилось делать самому. От бандитов в белых халатах помощи он не ждал. Да и боялся, что они нечаянно напортачат. Единственное, что он доверил им делать, это направлять свет. Специального освещения там не было. Использовалось нечто вроде прожектора. Вот эту «бандуру» он и передоверил бандюкам.
– Вы только в глаза мне не светите, – предупредил он и тут же указал пальцем: – Только на пациента. Вот сюда.
Громилы вопросительно взглянули на Сальваторе. Тот одобряюще кивнул. Бандиты сразу же начали делать то, о чем их попросил врач. Тот снисходительно посмотрел на них и спросил:
– Вы вдвоем будете светить? Или же один все-таки будет держать наготове контейнер для извлеченного органа?
– Делайте, как он говорит, – предупреждая новую порцию вопросительных взглядов, сказал своим подручным Сальваторе.
Операция наконец началась. Донор отключился под воздействием наркоза. Слепцов уверенными движениями сделал необходимые надрезы, готовясь к извлечению почки. Никаких затруднений, кроме постоянных мыслей о незаконности всего этого, не возникло. Все присутствовавшие при операции молчали. Могло показаться, что они даже дышали через раз. Так хотелось, чтобы все закончилось без проблем либо каких-то непредсказуемых последствий.
– Давайте контейнер, – промолвил Слепцов.
Один из громил суетливо подошел к операционному столу со специальным кейсом для хранения и транспортировки вырезанных органов. Доктор извлек почку и переложил ее в открытую емкость. После этого кейс был закрыт, а Хуан Антонио без промедления вызвал еще одного подручного. Ему передали кейс. Главарь приказал срочно отправляться на аэродром, чтобы оперативно доставить почку в условленное место. Виктор, не вслушиваясь в эти речи, продолжал работу. Он аккуратно, насколько это было можно в тех условиях, зашил донора. Вскоре он снял с себя маску и стащил с рук перчатки.
– Молодец! – с ликованием похвалил его бандитский главарь. – Все замечательно получилось. Будешь продолжать в том же духе, все с тобой и твоими родными будет хорошо.
Громилы, «ассистировавшие» при операции, занялись донором. Несколькими хлопками по щекам они привели его в сознание, после чего потянули прочь из операционной. «В палату», как они называли одну из грязных комнатушек вроде той, где вынужден был находиться Слепцов.
Виктора мучили угрызения совести. Он осознавал, что совершил преступление, и от этого ему становилось не по себе. Рядом вился Хуан Антонио, который стремился такое настроение пленника нейтрализовать. Словами этого сделать никак не удавалось. Что бы бандит ни говорил, как ни нахваливал он снова и снова русского, тот выглядел мрачнее тучи. Такое состояние пленника главарю не нравилось. Пленник в таком состоянии мог что-нибудь учудить, несмотря на охрану и повышенные меры безопасности.