Безбашенный всадник
Шрифт:
– Нам же больше достанется!
Некоторое время мы ели молча, а потом наш незваный гость, чувствуя свою вину, нарушил тишину и с набитым ртом начал свою покаянную речь:
– Искандер! Вы простить я, что я уезжать! Я сильно пугаться ваш police!
Вообще-то я и сам потом, когда окончательно успокоился, понял, что у него не было другого выхода, потому что в том виде, в каком он тогда был, да еще и без документов, он точно загремел бы в «обезьянник», и еще неизвестно, сколько бы там просидел, – он ведь категорически отказывался обращаться в родное посольство, панически боясь гнева своего
– Ладно! Проехали! – отмахнулся я.
– Нет, не проехали! – твердо заявила жена. – Я жду объяснений!
– Дай хоть поесть нормально! – взмолился я.
Она с трудом согласилась, и я видел, что в ней говорит больше любопытство, чем раздражение. Когда мы покончили с ужином, Маруся свалила грязную посуду в мойку, решив вымыть ее завтра, чтобы не отвлекаться на это сейчас, села за стол и требовательно уставилась на нас. Что мне было делать? Пришлось рассказать ей все с самого начала. Она внимательно слушала, изредка отпуская язвительные замечания, из которых следовало, что я лопух завернутый, а Камаль самый настоящий проходимец. Впрямую она, конечно, этого о нем не говорила, но намеки было до того прозрачны, что мне становилось даже неудобно, а вот Камаль, плохо зная современный разговорный русский язык и не имея представления об идиомах, метафорах и всем прочем, в чем Маруся как гуманитарий как раз была сильна, так ничего и не понял. Когда я закончил, жена вздохнула и сказала:
– В это мог вляпаться только ты! Учти, твоя доверчивость тебя когда-нибудь погубит!
– Маруся! Давай рассуждать логично! – предложил я. – Ты сама мне сказала, что коня сперли днем, а Камаль был у нас в поселке уже утром, предварительно проведя в лесу всю ночь, так?
– Какой конь? – встрепенулся Камаль.
– Наверное, тот самый, фотографию которого вам показывали, – бросил в его сторону я и продолжил, обращаясь к жене: – Дальше! Камаль был здесь у нас в поселке, когда кто-то под его видом забрал все его вещи и вывез их из гостиницы!
– Виль Абузярофф, шайтан брать его душа! – гневно воскликнул Камаль.
– Я тоже склонен так думать, потому что у него было все! – согласился я и принялся снова убеждать жену: – Ограбив Камаля, он надел его одежду, драгоценности и все прочее. У него были все документы Камаля, включая карточку гостя в отеле... Вот он и сыграл его роль! Явился туда под его именем и все вывез! Кроме того, вспомни, как Камаль говорил, что этот мерзавец хорошо знает арабский язык, так что ему ничего не стоило выдать себя за настоящего шейха.
– Ну, в этом есть рациональное зерно, – вынуждена была согласиться Маруся.
– И потом, будь Камаль тем, на что ты очень прозрачно, для меня, естественно, намекала, зачем ему было брать только половину денег, если он мог взять все? – продолжил я.
– Может быть, в нем совесть заговорила? – неуверенно сказала она.
– Но тогда он вовсе и не... – Я не закончил, но она меня поняла. – И потом, самое главное, зачем же ему было возвращаться к нам? – спросил я, и на это ответа у нее не было.
Но моя жена, как бы я ее ни любил, ничем не отличается от прочих женщин, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не сознаются в том, что были не правы. И Маруся, следуя чисто женской логике, то есть переводя разговор на другую
– Только я не понимаю, почему все это нужно было держать от меня в тайне? Неужели ты такого невысокого мнения о моих умственных способностях, что решил, будто я не состоянии все понять?
– Дорогая, я никогда не сомневался в твоем уме и способности здраво мыслить, – подсластил пилюлю я и добавил немного дегтя: – Но ведь и твой характер для меня не тайна! И потом, как бы иначе, то есть оставаясь на даче, я мог все это выяснить, – заметил я и напомнил: – Кроме того, если бы ты поехала со мной в Москву, то не встретилась бы с Харитоновым.
– Кстати, – тут же воскликнула Маруся, – Камаль, а у вас не было с собой такого документа с вашей фотографией? – И она описала то, что ей показал директор конезавода.
– О, да! Быть! – радостно воскликнул он.
– Так именно его ваш двойник и оставил в залог за жеребца! – добавила она.
Камаль страшно побледнел и гневно заявил:
– Аллах не простить он такой святотатство!
Мы с женой удивленно переглянулись, недоумевая, что же это мог быть за документ, но спрашивать не стали – и так было ясно, что он был очень важен для Камаля.
– А теперь давайте решать, что нам делать дальше? – предложил я. – Должен же быть какой-то выход!
– Помогать я, please! – взмолился Камаль.
– Да поможем! Поможем! – отмахнулся я. – Знать бы еще как?
– Как я понимаю, Камаль остается у нас? – спросила жена и, не дожидаясь ответа, прошла в нашу комнату, откуда почти сразу же вернулась со стопкой постельного белья, которую пронесла во вторую комнату, которую мы держали для гостей. – Полагаю, что ваше высочество сможет сам застелить постель, – не без иронии сказала она, – потому что я устала, как сто тысяч чертей, и хочу спать! А вы сидите здесь, сколько хотите, думайте, придумывайте... Только убедительно прошу вас: меня ни во что не впутывайте, потому что нервы у меня не железные и я запросто могу сорваться с самыми плачевными для вас обоих последствиями.
– Какие? – тут же спросил Камаль.
– Он вам расскажет! – кивнув в мою сторону, сказала Маруся с самым угрожающим видом.
– Спокойной ночи, дорогая! – искренне, самым доброжелательным тоном пожелал ей я.
– Счастливые сны вы, мадам Мари! – галантно заявил Камаль.
Дверь за Марусей закрылась, но неплотно, а мы стали обсуждать наши дальнейшие действия.
Глава 21
Маша. Маски сорваны!
«Спать я буду! Как бы не так! – язвительно думала я, устраиваясь поудобнее рядом с дверью, чтобы в щелку подсматривать, а заодно и подслушивать, что будут говорить мужчины, – стены-то у нас на даче фанерные. – Естественно, что при мне они не были бы до конца откровенны, а так я смогу узнать все, что они собираются сделать – Сашка ведь знает, что я всегда сплю как сурок, так что говорить они будут совершенно свободно».
– Слушай, Камаль... – начал Сашка и тут же спохватился: – Это ничего, что я на «ты»?