Бездарыш
Шрифт:
— А, что странного? — поинтересовался я, разглядывая тушкатку.
Про этих зверолюдов я слышал, но знаю лишь, что те для людей не опасны. И ясно почему. У девки даже оружия нет. И сила у неё лишь в ногах. Вон, как скачет. В остальном же хилячка по виду. Ни клыков, ни когтей. Тощие ручки, тщедушное тельце. Ростом мне до груди. Веса пара пудов в лучшем случае. Состричь мех, и совсем бы смотрелась худышкой. Так пушистые ноги и плечи добавляют чуть стати. И особенно волосы, коих на ушастой головке копна, опускающаяся до самого хвостика.
— Тушкаты не
— Так спасли же.
— Ой, — отмахнулся дядька. — И что? Это только ты у нас в благодарностях рассыпаться горазд. Щаз узнаем, в чём дело.
Мы поднялись к тушкатке, по-заячьи сидящей на согнутых лапах-ногах возле моего рюкзака. В занимающих чуть ли не половину лица огромных глазах страх смешан с надеждой. На почти человеческой безволосой мордашке людские эмоции к месту. Она очень похожа на нас. Острый немного вздёрнутый носик, пухлые алые губы, из-под которых выглядывает пара белых резцов. Брови, скулы, ресницы — всё наше. Милота, что уж там. Как можно было не спасти эту зайку?
Рыжий выставил вперёд руку с открытой ладонью и приблизился к девке.
— Отчего не убегаешь? — спросил он с укором.
Беда… По мордашке всё видно. Не понимает она.
— Общей речью владеешь? — тоже заподозрил неладное Рыжий.
Но тушкатка только затараторила в ответ на своём смешном цикающем и щёлкающем языке, потешно размахивая ручонками.
— Н-да… — почесал Рыжий бороду. — Спас. Разбирайся, — кивнул он на зверолюдку мне, моментально потеряв интерес к не знающей нашего языка девке.
А, что я? Мне ей тоже сказать так-то нечего.
— Беги домой, — махнул я малявке. — Волк тю-тю. Дядя Рыжий его приголубил. Всё, беги. Ну, беги, беги.
Не бежит. Снова что-то лопочет на своём, тыча ручками в сторону, откуда они с волком явились. Объясняет мне что-то, похоже. Да уж… Встретились глухой и немой.
— Я тебя тоже не понимаю, — покачал я головой и предпринял ещё одну попытку отослать девку к дому.
Шагнул ближе и протянул вперёд руку, чтобы подтолкнуть зверолюдку в нужном направлении. Та резко отпрыгнула и снова затрещала, зацикала, но уже не так возбуждённо. Тоже поняла бесполезность своей болтовни.
— Плюнь, — посоветовал Рыжий. — Пошли дальше. Отвяжется.
Закинув на спину рюкзак, я пожал плечами и, отвернувшись от тушкатки, последовал за зашагавшим прочь спутником. Спустились с холма, взобрались на следующий, перелезли через россыпь камней, снова спустились. Не отстаёт, скачет следом, держась в нескольких десятках метров от нас.
— Прогнать? — робко спросил я у Рыжего, чувствуя вину за появление у нас этого «хвостика» с хвостиком.
— Да пусть тащится, — неожиданно разрешил дядька. — Вреда нам от такой компании нет. У тушкатов отличный слух. Будет сторожем.
Рыжий не только силён, но и с головой в большой дружбе. Как быстро он тогда понял, что от новой спутницы нам будет польза. За три дня, которые Зайка — предложенная мной кличка понравилась дядьке —
Общаемся жестами. Тушкатка оказалась смекалистой и сразу поняла, чего от неё хотят, когда Рыжий показал ей полупустой бурдюк. Радостно что-то протараторив, Зайка шустро ускакала вперёд и, когда через час вернулась обратно, взмахом руки пригласила нас следовать за собой. В тот раз мы узнали, что воду здесь можно найти не только в редких источниках.
В одной из ложбинок, поросшей подозрительно сочными колючками, Зайка принялась копать яму в песке, который вскоре стал мокрым. Отодвинув мелкую в сторону, Рыжий быстро отрыл неглубокий, в два локтя, колодец, который у дна сам собой начал заполняться водой. Начерпали ладонями в бурдюки и напились.
Теперь знаем приметы, где стоит копать. А ещё знаем, какие корешки можно есть и как их найти. Как заранее узнаём и о появлении в окрестностях хищников. Уши Зайки творят чудеса. Один раз просто вовремя свернули с дороги прочёсывавшего округу волчары, в другой день не смогли разминуться с его менее удачливым собратом, но предупреждённые зверолюдкой не дали застать себя врасплох, и выскочивший из-за скалы зверь был вовремя встречен копьём.
Зайка смело бы могла работать немым лицедеем на ярмарках. Кривляется просто на загляденье. Если хочет пить, задирает голову, поднимает над ней руки, держащие воображаемый бурдюк, и начинает булькать губами. Звук — один в один вода льётся. Волка же она показывает, скаля зубы и прикладывая ко рту ладони с растопыренными пальцами, настолько смешно, что я даже не против, чтобы нам встретился третий.
Дистанция, которую тушкатка держала от нас поначалу, постепенно уменьшалась и в итоге сошла на нет. Теперь спит с нами рядом и весь день скачет вокруг, то упрыгивая подальше, то возвращаясь. Причём, хлопот с ней, считай, никаких. Кормит себя сама, воды пьёт немного, не отстаёт и не ноет.
Рыжий шутит, что в меня Зайка втюрилась, потому и прилипла к нам. Я же думаю, что ей просто некуда больше идти. То ли изгнали её за какой-то проступок, то ли всё её племя погибло. Тушкаты, в отличие от массах, живут не родами, а малыми семьями. Может, всю её родню ходок погубил, может, волки сожрали. В любом случае, наша Зайка осталась одна и поэтому ищет защиту, держась с нами рядом. И правильно делает. Не знаю, как Рыжий, а уж я точно малявку никому в обиду не дам. Я недавно сам был малявкой.
— Жди нас здесь, — похлопал я по земле, объясняя Зайке её задачу. — Мы недолго.
Тут не вру. Сколько бы времени мы не провели в Бездне, здесь пройдёт один миг. Вернёмся же к месту, где отыскалась нора, тоже быстро. Рядом скалы приметные. Куда бы потом не выкинуло, заберёшься на какой холм повыше и сразу увидишь. Так что встречаемся с Рыжим мы здесь, если в разные места зашвырнёт.
— Нож отдай.
— Зачем?
— Вдруг, помрёшь в Бездне? Провалишься ещё в какую дыру — и тю-тю мой ножичек. С ходоком его вещи обратно не возвращаются.