Безделушка
Шрифт:
Меня все устраивало, и умирать ближайшие семьдесят лет не собиралась, но он продолжал.
– Единственная просьба. Не травмируй меня больше старыми джинсами и грязной курткой. Меня раздражает современная мода на подростковую одежду унисекс. Поэтому, если рассчитываешь на конструктивную беседу, надень что-нибудь более соответствующее твоему возрасту и полу.
Сказано это было тоном, не допускающим возражений. После чего в трубке послышались гудки.
До самого дома я пыталась разгадать коварный замысел, скрытый в последней просьбе Горнова, поэтому добралась удивительно оперативно. Входная дверь оказалась незапертой, и я просто
– Это уже не в первый раз между вами – услышала я его успокаивающий голос.
– Нет. В этот раз мы не ссорились. Максим, если ты что-нибудь знаешь, лучше скажи сразу – трепетал встревоженный голос женщины. – Скажи, это другая женщина? Признайся. Я хотя бы за его жизнь не буду волноваться.
– Ира, не паникуй. На работе его сегодня не было. Но это еще ничего не значит. Ты же знаешь, у него часто» левые» подработки бывают. По-моему, в последний год он неплохо зарабатывал.
– Да. Ему все время откуда-то капало. Но ночевал он всегда дома! Все не вяжется. Если бы у него появилась женщина, то он явился бы на работу. А если бы у него была «левая» работа, он ночевал бы дома. С ним что-то случилась!
Я заглянула в комнату. Максима обнимала, орошая его пиджак слезами, темноволосая женщина, лица которой я рассмотреть не могла да и не имела особого желания – Максим называл ее не Ниной – остальные женщины в его жизни меня не интересовали. Хотя вопреки здравому смыслу мое настроение почему-то несколько испортилось… Не желая нарушать трогательную сцену, я тихо заскользила на кухню.
– Кто это? – успела заметить меня гостья, все же не желая оставить в покое пиджак Максима. Но хозяин пиджака, похоже, был рад моему приходу.
– Познакомьтесь, моя двоюродная сестра, Марина. Это я насчет нее разговаривал с Олегом.
– Мариночка, это жена моего друга Сергея, Ира.
При слове «сестра» Ира сразу престала обращать на меня внимание, и ее цепкие руки еще не менее получаса впивались в добычу.
Наконец, мы остались одни. Уже сидя со мной за компьютером, Максим задумчиво произнес:
– Достанется Сергею.
– Она его сама выгнала, наверное.
– А зачем тогда ей приходить сюда?
– Ей твой пиджак понравился. Надо было ей его с собой отдать в качестве утешительного приза.
Меня все еще раздражала сцена, которую разыграла Ирина. Максим засмеялся.
– Вот, выйдешь замуж, поймешь ее.
– Я не выйду замуж.
– Почему?
– Не хочу прожить свою жизнь в тихой ненависти.
– А других вариантов разве не бывает?
– Нет. Сказочных принцев не бывает. А несказочные перестают быть принцами, как только надевают домашние тапочки. – Я все еще злилась. На себя. За то, что почувствовала отвратительный укол ревности, и за то, что в последнее время меня волновало присутствие Максима, особенно, когда мы сидели так близко друг к другу около компьютера. – А зачем ты назвал меня сестрой?
– Чудачка. Я договаривался о квартире с нашими общими знакомыми. Моей сестре доверят квартиру, а девочке с улицы…
– Убедил.
– Ты фотографии принесла?
– Извини, забыла. – Я демонстративно зевнула – Спокойной ночи.
– Пока. – Максим разглядывал свои тапочки – Не понимаю, что ты имеешь против домашних тапочек?
Я гордо удалилась, оставив его наедине с его недоумением.
На следующий день ровно в половине
– Мужчины, как вороны, – подумала я – Слетаются на все блестящее.
– Куда это ты собралась?
– На свидание. Ничего? – повернулась я к нему лицом.
– Ничего хорошего. – соврал он немного охрипшим голосом и, как можно, безразличнее добавил – Надолго?
– Не знаю. – Неужели ему тоже не чужда ревность? Настроение у меня резко поднялось.
– Возьми ключи! Я тоже ухожу. Не век же мне тебя няньчить!
В семь часов вечера я сидела за столиком роскошного модного ресторана под странным названием «N. N.», который находился напротив бизнес – центра, где я однажды бездарно потеряла сорок минут, и считался одним из самых дорогих и престижных в нашем городе. На коленях я держала пакет с лекарствами, а напротив меня излучал восхищение моей особой Горнов.
– Без грязи на лице и в женской одежде ты выглядишь совсем иначе! – облек он, наконец, свое восхищение в слова.
– Надеюсь не намного хуже? – хмуро парировала я.
– Во всяком случае, не настолько оригинально – засмеялся он.
– Ничего. Я переживу.
– Итак, с физическими травмами мы разобрались. Рассмотрим возмещение материального и морального ущерба.
– У меня нет никаких претензий! – заторопилась я показать свое бескорыстие.
– А у меня есть. Вмятина на крыле моего нового автомобиля, приведенные в негодность сидения, испорченные костюм и предынфарктное состояние, которое я пережил, когда подумал, что ты погибла. – Он говорил с улыбкой, и глаза его смотрели на меня тепло. Но мне было, почему-то, очень неуютно.
– Чего же вы хотите? Стипендия у меня маленькая, а «натурой» я не торгую. – Шевельнула я губами, так как голос у меня внезапно исчез.
– О нет. Никаких жертв. Я хочу очень немногого. Откровенности. Скажите мне, юная фея, что вы делали около моей виллы с фотоаппаратом, и зачем я вам понадобился сейчас? Вы же сами не верите, что я попался на вашу сказочку об экскурсии? Кстати, никакого партизанского отряда в этой местности не было. Это вам на будущее. Все-таки наше поколение лучше знает историю города. Итак, я весь – внимание.
Как ловко он перехватил инициативу! Но я была не против откровенности.
– Я хотела сфотографировать ваш дом.
– Зачем? Только не врать, что из чисто эстетических побуждений.
– Не буду. Хотела доказать одному архитектору, что его детище построено. И он единственный человек в городе, который этого не знает.
– А почему он этого не знает? – Его изумление выглядело вполне искренним.
– А потому, господин лицемер, что он получил ваш вежливый отказ и оригиналы чертежей. А вот свой гонорар он не получил. Вы можете презирать и всячески игнорировать его как человека, но работа была неплохая, согласитесь. И стоила того, чтобы за нее заплатили.