Бездна Челленджера
Шрифт:
Буря назревала больше недели — предостаточно времени на подготовку, но капитан предпочел ничего не предпринимать, придерживаясь собственной точки зрения:
— Предосторожности убивают импульсивные решения, — заявляет он. — Я предпочитаю доблесть посреди общего ужаса!
Ужаса он уже добился. Спасет ли нас доблесть, пока неизвестно.
Капитан видит, что я стою без дела:
— Иди на мостик, — говорит он, указывая в сторону верхней палубы. — Встань за штурвал. Держи нос на волну!
Я поражен, что он доверил мне штурвал:
— На
— Делай, что я говорю! — орет капитан в ответ. — Волны размером с дом. Если они ударят нас в борт, мы можем и перевернуться. А я предпочитаю плавать дном вниз.
Я со всех ног бегу к мостику, хватаюсь за штурвал и поднатуживаюсь, чтобы повернуть его. Мимо проносится попугай, что-то крича на лету, но его не слышно за громом и плеском волн.
Я наконец поворачиваю рулевое колесо, но слишком поздно. Волна врезается в нас под углом, вода заливается на палубу. Команду швыряет по палубе, матросы хватаются за все подряд, чтобы их не смыло.
Наконец корабль разворачивается. Нос ныряет вниз, и нас ударяет волна. Я невольно задаюсь вопросом: как-то там Каллиопа? Бьет ли ее водой, как нас? Что она чувствует, когда корабль только чудом не разваливается на части?
Пенная вода залила палубу и схлынула. Матросы судорожно пытаются вдохнуть. Не знаю, не смыло ли кого-нибудь в море.
Мое плечо пронзает резкая боль. Это попугай вонзил в меня свои когти, чтобы его не унесло ветром.
— Настало время, настало время, — произносит птица. — С капитаном должно быть покончено.
— Как, прямо посреди всего этого?
— Убей его! — настаивает попугай. — Брось его за борт! Потом мы объявим, что море поглотило его, и ты будешь свободен!
Но я еще не решил, чью сторону принять, а сейчас мне важнее спасти собственную жизнь, а не покушаться на чужую:
— Нет. Не могу!
— Он вызвал бурю! — вопит птица. — Он вырвал тебя из дома! Все начинается с него и им же кончается! Ты должен сделать это! Должен! — Порыв ветра сносит попугая прочь.
У меня нет времени думать, лжет он или говорит правду. Нас ударяет очередная волна. На этот раз меня смывает с мостика на палубу, и теперь я тоже барахтаюсь, стараясь удержаться и не рухнуть за борт.
Подняв голову, я замечаю первый дар моря. Со стороны грот-мачты на меня смотрит чудовище. У создания острая лошадиная морда с раздувающимися ноздрями и злые красные глаза. Это конь — но без крупа. У него вообще нет ног, только обвитый вокруг мачты хвост. Передо мной морской конек размером со взрослого мужчину, весь покрытый костяными иглами.
— Гребенек! — кричит кто-то.
Капитан бросается к созданию и одним движением перерезает ему горло. Тварь замертво падает к моим ногам, глаза ее темнеют.
— Следовало бы знать, — произносит капитан, — мы в проливе Гребеньков. — Он приказывает мне вернуться на мостик: — Разворачиваемся к волнам спиной.
— Бежим? — кричит штурман сквозь окно картографической каюты. — Карты говорят, что мы должны проплыть здесь!
— Я не говорил о бегстве! Это дуэль, а дуэли начинаются спина к спине.
Очутившись у штурвала, я поворачиваю
Я должен бы глядеть вперед, но не могу оторвать глаз от кормы. Вспышка молнии освещает очередную волну, и на ее гребне горит несметное множество алых глаз. Видимо, гребеньки не знают дуэльного кодекса.
Когда волна накрывает нас, я цепляюсь рукой за штурвал. Корма исчезает под водой, палуба залита, и бурный поток накрывает меня с головой. Я, кажется, навечно задерживаю дыхание, выгибаюсь под давлением воды и прижимаюсь к рулю. Мне думается, что мы уже утонули и идем на дно, но вдруг вода уходит, и я вдыхаю соленый воздух.
Когда мои глаза начинают что-то различать, им является зрелище, подобного которому не видал и ад. Палубу наводнили гребеньки с гибкими мартышечьими хвостами. Они обвиваются вокруг матросов, как змеи. Одно из чудищ вонзает акульи зубы в шею вопящей жертвы, а потом сбрасывает несчастного моряка за борт.
Гребенек бросается на меня. Я встречаю его ударом кулака, но создание обвивает хвостом мою руку и мгновение спустя снова дышит мне в лицо. Кажется, оно собирается одним махом откусить мне голову, но вместо этого тварь говорит:
«Мы пришли не за тобой. Но, если нужно, убьем и тебя».
Гребенек ударяет меня головой и оставляет лежать на палубе.
Тут я замечаю капитана. Он погребен под тремя гребеньками: двое на ногах, третий обвил грудь. Капитан держит третью тварь за шею, а та метит ему в лицо. Он пытается пронзить ее кинжалом, но чудище выбивает оружие у него из рук. Сталь звякает о палубу.
«Покончи с капитаном!» — приказала птица. Но, может быть, этого больше не нужно. Может быть, гребеньки сами справятся. Но, если они убьют его и утащат в море, что станет с Каллиопой? Без ключа ее не освободить.
Пока нас не залило снова, я подбираю кинжал и вонзаю его в затылок создания, готового прикончить капитана. Оно падает замертво, а я принимаюсь за тех, что висят у него на ногах. Еще одна тварь бросается на нас, но я сбиваю его наземь и давлю ногой.
Освободившись от гребеньков, капитан беспомощно пытается отдышаться. Сейчас он не может дать мне отпор. Я хватаю доску от сломанного ящика и ударяю его по затылку с такой силой, что персиковая косточка вылетает из-под повязки. Вместе с ней звякает о палубу маленький серебряный ключик. Капитан падает, так и не узнав, что же его ударило.
Над нами нависает еще одна волна — красные глаза горят, как поток лавы. Теперь пусть гребеньки кончают с капитаном. Я уже заполучил то, что хотел.
Прежде, чем нас заливает водой, я бросаюсь к запертой решетке и вставляю ключ в замок.
Я скорее чувствую, чем слышу, как волна ударяет в корму. Вода течет по палубе, но я не смотрю в ее сторону. Наконец замок с щелчком открывается. Я снимаю его, поднимаю крышку — в это мгновение волна поднимается на нос и смывает меня в каморку.