Бездна голодных глаз
Шрифт:
Я никак не мог сосредоточиться на реальности совершавшегося, и даже озноб от ночной прохлады, казалось, принадлежал не мне, а кому-то другому, далекому, идущему между плитами, вглядывающемуся в полустертые имена далеких владетелей, блестящих кавалеров, кокетливых дам в сгнивших оборках, чьи последние потомки ковыряют сейчас землю в Скиту Отверженных, добывая нелегкий хлеб свой в тени Слов, Знаков, Печатей — и все потому, что их Лаик, моя Лаик…
Да, она не отбрасывает тени! И зеркало отказывает ей в отражении! но не тени и не отражению клялся я
Я опустился на холмик и стал распаковывать привезенное снаряжение. Всю. Капля по капле.
…Я проваливался в восхитительную подмигивающую бездну, страх, земной мой страх приветливо укрывал меня белесым струящимся плащом, и от холода его стекали по щекам капли жгуче-соленого пота — по щекам, по шее багряный пот, уютный страх, поднимавшийся во мне скрипом черной лакированной крышки с золотыми вензелями; дикое ожидание посеревших костей и мрачной ухмылки безгубого рта, ожидание бледных извивающихся нитей в полуразложившихся останках…
Воздушное белое платье колыхнулось в подкравшемся ветре, он растрепал белые волосы, тронул белые нити жемчуга, белые губы; и мрамор измученного лица ожил огромными кричащими глазами.
"Уходи! — кричали глаза, — уходи… У тебя всего одна…"
Одна. И я, урод, Живущий в последний раз, добровольно переступаю рыхлый порог свежевырытой земли, становясь Жившим в последний раз. Обними меня, призрак ночи, ошибка моя, кровь моя, бедная мечущаяся девочка в такой бестолковой Вечности…
Она не хотела. Но она не могла иначе.
А Вечность была липкой и нестрашной…
ЛИСТ ШЕСТОЙ
— …Разве грех любить жизнь и все, что с ней связано? — сказала вендийка. — Разве грех обмануть смерть, чтобы приобрести жизнь? Она не могла примириться с тлетворным дыханием старости, превращающей богинь в морщинистых старух, в ведьм; и она взяла в любовники Мрак, а он подарил ей жизнь — нет, не ту, ведомую смертным, но жизнь без увядания и дряхления. И она погрузилась во тьму, где смерть не нашла ее…
Ярость сверкнула в глазах короля, и он сорвал бронзовую крышку с саркофага. Кокон был пуст, и кровь заледенела от хохота девушки за спиной.
— Это ты! — король заскрипел зубами.
Смех усилился.
— Да, я! Я, не умиравшая и не знавшая старости! Пусть глупцы говорят о повелительнице сфер, взятой на небо богами; но лишь во тьме лежит для праха земли дорога
Она легко вскочила и, привстав на цыпочки, обвила тонкими руками могучую шею короля. Он смотрел на прекрасное лицо и испытывал ужас, леденящий ужас и отвращение.
— Люби меня! — страстно прошептала она, запрокидывая голову. — Дай мне частицу твоей жизни, чтобы поддержать мою молодость, дай! — и познаешь мудрость всех эпох, тайны вековых подземелий, призрачное войско склонится перед тобой, пирующее на древних могилах, когда ночь пустыни расписывается на лунном пергаменте полетом нетопыря. Я хочу воина. Люби меня, воин!
Она на миг прильнула к его груди, и сладкая боль пронзила короля, боль у основания шеи. Он с проклятием отшвырнул девушку на ее последнее ложе.
— Прочь, проклятая!
Из маленькой ранки на шее сочилась кровь.
Девушка змеей выгнулась на ложе, и желтые огни преисподней вспыхнули в глазах, прекрасных и завораживающих, и медленная улыбка обнажила острые белые зубы.
— Глупец! — крикнула она. — Ты хочешь уйти от меня? Нет, ты подохнешь в этой темноте и никогда не сыщешь обратной дороги. И иссохший труп твой еще вспомнит о предложенном бессмертии. Глупец, я еще напьюсь твоей крови!
— Может быть, — прорычал король, — но пока держись подальше от моего меча! Ему не впервой разговаривать с бессмертными…
Он сделал шаг, и вдруг спустилась темнота. Свечи мигнули и погасли, и за спиной шелестел тихий смех порождения мрака, подобный сладкой отраве адских скрипок; и король побежал, побежал во тьму — лишь бы уйти от обиталища прекрасного и омерзительного, живого и в то же время мертвого существа.
Источником вечной жизни было преступление, и к физическому отвращению присоединились боль и обида за величественную легенду, обернувшуюся…
НЕЧЕТ
— Тише, милый… Ты вернулся.
— Вернулся? — хриплый голос мужчины прервался. — Откуда?
— Я не знаю, — сказала женщина. — Ты пришел, но когда кровь твоя смыла Тяжелое Слово, — ты исчез. Исчез на девять ночей — и Верхние, и сам Сарт искали тебя, только я не искала — я ждала… И дождалась. Не уходи больше, я не хочу всматриваться в темные глубины неведомого… Где ты был?
— Я? Не помню…
— Совсем?!
— Совсем. Но нам нельзя медлить. Мои друзья…
— Друзья? — ветер вплел в голос женщины холодную жесткость ночного дыхания. — Какие друзья — люди? У варка нет друзей, ибо они с радостью пробьют его сердце, в память былой дружбы. Люди отправят тебя в Бездну Голодных глаз; но и варки, Верхние варки и наставник Сарт, не должны видеть нас. Мы можем кружиться туманом, плыть по лунному лучу, — но все законы против ослушников, людские и нелюдские. Ты добровольно ушел к Не-Живущим, рука твоя теперь чиста от браслетов, — и дорога человека закрылась для тебя; я встала из-под заклятия, и неразрешенный человек стал моим — дорога варков не примет восставшую…