Бездна. Дилогия
Шрифт:
Нет, всё-таки муштра дуболомов не прошла напрасно и теперь я мог наблюдать некоторые признаки профессионализма. Нас шустро отпинали в самый дальний угол и уложили на кучу битого камня. Я даже успел немного подержаться за руки Ольги и шепнуть ей пару успокаивающих слов. Парни в чёрном, тем временем, залегли в два яруса и направили оружие на камень, стремительно зарастающий косматой паутиной. Иван Иванович, продолжая отсиживать толстый зад, наконец-то завладел своей книжицей и принялся лихорадочно перелистывать замусоленные страницы.
В воздухе запахло чем-то горячим,
Внезапно Хробанов, продолжавший нависать над Лифшицем, ткнул пальцем в грязную страничку, остановив поиск. Наш эзотерик-недоучка напрягся и выкрикнул нечто неразборчивое.
Но это подействовало!
Вздутия тотчас исчезли. А чуть позже пропала и чернота. Вместе со стеной. Перед нами открылся смутно знакомый коридор с закруглёнными зелёными стенами. Хробанов, изобразив улыбку на деревянной физиономии, повернулся и развёл руки в стороны:
— Добро пожаловать в Бездну.
Чёрт, эту фразу должен был сказать я.
Променад по знакомым местам
Первым делом, как водится, началась суматоха и суета. Ну вот почему, как тщательно ни готовь операцию, кто-то обязательно споткнётся о рюкзак на полу, кто-то потеряет важный чемоданчик с пробозаборником, а кто-то просто тупо вылупится в открывшийся проход и останется стоять так, пока дружелюбный Самойлов не пнёт его и участливо не поинтересуется: «Какого х...я тот завис?»
Тем не менее, не прошло и десятка минут, с того момента, как чёрная мерзость растворилась в пыльном воздухе, а всё имущество успели перетащить на Терра инкогнита.
— Знакомое место? — тут же поинтересовался Хробанов, выглядевший так же торжественно, как девственник, перед долгожданным соитием, — Судя по записям, внутренности Уробороса опоясывают всю горловину Бездны.
— Тогда — знакомое, — я пожал плечами, наблюдая, как Самойлов что-то втолковывает двум огромным битюгам, за чьими спинами совершенно терялась испуганная Ольга, — Скажите всем, пусть в лужи не суются: в них какая-то кислота. И да — нужно поторопиться: очень скоро эта самая внутренность начнёт нас всех переваривать.
— Временной промежуток до того момента, пока Змей Миддгарда не ощутит инородное тело, составляет от получаса до двух часов, если перевести на наше время, — Лифшиц захлопнул свою книжицу и положил во внутренний карман пыльного и грязного пиджака, — Судя по моим расчётам, у нас — семьдесят минут. А до шлюзового стока — три километра. — тут ещё есть такая срань. — я помахал руками, — Крылатая гадость.
Подошёл Самойлов, успевший через пару помощников организовать срочные сборы и поинтересовался, про какую ещё гадость идёт речь. Лифшиц тут же принялся распинаться о каких-то могильщиках, выполняющих роль кишечных бактерий Уробороса. Начальник охраны уставился на оратора с тем
— Как вы оцениваете наши шансы на успех? — поинтересовался Хробанов и я не сразу сообразил, что его вопрос обращён ко мне, — Как мне кажется, уровень подготовки и экипировки персонала значительно выше, нежели в предыдущий раз. Тем более, присутствие человека, усевшего побывать…
— Сергей Николаевич, — я не смог удержать нервный смешок, — Что с того? Можно сколько влезет демонстрировать чудеса, которыми меня наградил Огненный поток. Можно до посинения вспоминать клоаку, по которой пришлось лазить — что с того? Всё это нам нисколько не поможет.
— Почему? — Хробанов казался несколько обескураженным, — Опыт — всегда опыт.
— Не здесь, — я махнул рукой, пытаясь одновременно сосредоточится на разговоре и при этом сообразить; какого чёрта Диана и Паша так беспонтово общаются с частью нашего вооружённого эскорта, — Чего скрывать, Теодор Емельянович был — совсем не чета мне. И по Бездне успел попутешествовать прежде. Бездна почему-то меняется и даже те помещения, которые считались безопасными, ставят смертельные ловушки.
— Пессимизм в самом начале — дурной знак.
Я посмотрел в его вытянутую физиономию, полную сдержанного оптимизма и подумал, а не послать ли оптимиста в задницу. Однако ограничился обычным тяжёлым вздохом. Дурака — могила исправит, а мы уже успели в оную забраться так, что и уши не торчат.
К этому времени всё имущество успели разобрать и закрепить на спинах. Кто-то ворчал. Что можно было использовать миникар, кто-то сетовал на малое количество грузчиков, выразительно поглядывая в нашу сторону, а я…А я, наконец-то получил возможность отделить зёрна от плевел.
Итак, три десятка вооружённых лбов. Все — равны, как на подбор, с ними — злой дядька Чер…то есть Виктор Семёнович. Далее — десяток учёных: шесть мальчиков и четыре девочки. Все — молодые красивые и всех немного жалко. Дальше — всякое отребье, в лице Паши, Дианы и Лифшица Потом — непонятно кто, ну — Ольга и Хробанов. Остаётся представитель элиты, которого наконец-то начали любить и жаловать. Пока есть кому.
Внезапно кто-то из девочек учёных, которые после экипировки пытались втыкать в планшеты-телефоны, оглушительно завизжал. Вопль тотчас поддержали остальные биологи. Под это аккомпанемент воздух потемнел, сверкая разрядами синих молний. Потом с тихим хлопком, так диссонирующим ору испуганных людей, стена вернулась на место.
— Забавно. Почти такой же, но с нюансами, — пробормотал Хробанов и когда я повернулся за разъяснениями, указал на каменную картину, украшающую стену, — Барельеф. Там у пылающего человека было обычное лицо. Разве что искажённое от страданий.
Хм. Ну да. Тут у мускулистого гиганта, перебравшего с синтеполом, на жилистой шее дико хохотал голый человеческий череп. И пламя, пожирающее атлета и сама его фигура казались почти тредэшной фотографией. Ничего удивительного: Бездну украшали очень талантливые мастера. И определённо — не люди.