Бездна. Первые после бога

Корчевский Юрий Григорьевич

Михаил чувствовал, что Леонардо тянется к нему, да и сам он испытывал добрые, теплые чувства к этому итальянцу. А еще – уважение. Этот человек силой своего ума и таланта сумел войти в историю человечества навеки, прославив себя и свою страну.

Слуга принес кувшин вина и закуски.

Немного выпив и перекусив, они начали беседу. Первым заговорил Леонардо.

– Вы знаете, Микаэле, меня в этом мире привлекают многие ремесла, искусства и знания. Мне хочется заняться всем, но я понимаю, что нельзя объять необъятное. Однако я чувствую силы и желание

попробовать себя в разных ипостасях.

– Молодости свойственны такие порывы.

– Вы так говорите, как будто намного старше меня.

– Тело лишь видимая оболочка, оно всего-навсего вместилище души. А душа бессмертна, – уклонился от ответа Михаил.

– Воистину, ответ мудреца или священника! – пришел в восторг Леонардо. – Вы верующий?

– Да. Я христианин, как и ты, только не католик, а православный. И давай не будем трогать теологию – я не философ и не священник. Мне нравятся твои художественные работы и фрески, но я инженер, и мое призвание – механика.

– О, как мне это близко и интересно! Постойте, Микаэле, вы сказали – мои работы и фрески? Но вы ведь видели только одного ангела на фреске, а сказали во множественном числе.

– Потом будут еще.

Леонардо посмотрел недоверчиво.

– Если бы вы не пили вина и не ели, я бы подумал, что ко мне спустился сам Господь или мой ангел.

– Ты ошибаешься, Леонардо. Я человек из плоти и крови, и могу доказать это. Вот сейчас уколю себя иглой или ножом, и выступит кровь – так же, как и у тебя.

– Не надо, я верю. И все же чувствую – вы не такой, как другие люди, как мои друзья, как жители Флоренции.

– Конечно, не такой, – согласился Михаил, – я из другой страны.

– Нет, я не то хотел сказать. У вас другой склад ума, и я чувствую, что вы говорите мне лишь малую часть того, что знаете.

– А разве ты сам открывался друзьям до дна?

– Не во всех вопросах, – был вынужден признать Леонардо. – Да, разумом я понимаю, что вы чужестранец, у вас другие традиции, другое воспитание и образование – этого только глупец не поймет. Но я чувствую не разумом – интуицией, наверное, или душой – я даже не знаю, как правильно объяснить, что вы не такой, как другие люди.

– Я объяснял тебе, Леонардо, – я человек просто из другой страны.

– Ладно, не будем спорить, – неожиданно легко согласился Леонардо. – Меня давно привлекает механика. Если вы инженер, я бы хотел получить у вас консультацию.

Он пошарил глазами по комнате.

– Бумаги нет. Я живу недалеко, позвольте отлучиться ненадолго?

– Конечно.

Леонардо порывисто вскочил и вышел из комнаты.

«А ведь действительно, – подумал Михаил, – его ум, как хороший компьютер, способен делать выводы». Ведь чуть не раскусил его, Михаила, что он не тот, за кого себя выдает. А признаваться, что он человек из другого времени, Михаил не хотел – как-то воспримет Леонардо такое признание? Может донести в церковь о ненормальном чужестранце, но, скорее всего, начнет расспрашивать о будущем мире. Однако готов ли его мозг воспринять такую информацию?

К тому же он может не удержаться и поделиться услышанным с друзьями. А те – дети своего времени, с узким кругозором и скудными знаниями, они могут поднять Леонардо на смех. Нет, открываться нельзя!

Леонардо вернулся быстро, держа в руках тонкую картонную папку с длинными тесемками. Достав оттуда листы бумаги, он выложил их на стол со словами:

– Мне проще и быстрее нарисовать, чем объяснять словами.

Леонардо рисовал углем – вроде толстого грифеля. Сделав набросок, он отступил в сторону.

Михаил подошел, пригляделся. Так это же прожектор с линзой! Вот светильник в ящике, на одной стороне – круглое отверстие с линзой.

– Это осветительный прибор, дающий луч света, – сказал Михаил.

– Верно! – удивился Леонардо. – У вас в стране уже есть такие?

– В Московии нет.

Леонардо покачал головой, перевернул лист и сделал новый эскиз.

Михаил наблюдал за появляющимися на бумаге линиями и сразу же, когда стал понятен замысел, хотя эскиз и не был еще завершен, сказал:

– Это телескоп с двумя линзами. Он помогает видеть далеко, но главное – не в перевернутом виде. И с двумя линзами увеличение больше. А можно поставить четыре, но только попасть в фокус.

– Да, именно так!

У Леонардо покраснело лицо, и он внимательно посмотрел на Михаила.

– Продолжай, – лишь коротко ответил тот.

И Леонардо снова взялся за уголь. В этот раз он рисовал дольше, но линии на бумаге делал уверенно, одним движением.

– Колесцовый замок для аркебузы – для поджигания пороха вместо фитиля, – заключил Михаил.

Леонардо уселся на стул, но потом вскочил и забегал по комнате. Он бросал на Михаила взгляды, то полные удивления, то негодующие, то пытливые. Выражение его карих глаз менялось ежесекундно.

– Не может быть! – вдруг воскликнул он. – Никто не видел моих эскизов, я никому их не показывал и никому пока не говорил. Как вы могли узнать?

Михаил взял уголек из руки Леонардо и нарисовал колесо.

– Это что?

– Колесо.

– А это? – Михаил нарисовал дом.

– Дом.

– Ты ведь не знал мою задумку, но сразу угадал – вот и я так же. Я же механик! Любая техническая вещь мне понятна.

Леонардо вроде бы успокоился, но все-таки с сомнением спросил:

– Колесо и дом можно увидеть везде, догадаться нетрудно. Но я набросал эскизы тех приспособлений, которых никто не видел.

– Глядя на твои эскизы, я догадался. Это ведь не так сложно, ты убедился сам.

Леонардо воспрял духом, схватил уголек и набросал эскиз танка. Это не был танк в привычном смысле слова, скорее – движущаяся повозка, прикрытая сверху листами железа с бойницами для стрельбы из лука. Находящиеся внутри воины передвигали ее сами. Фактически – небольшая передвижная крепость.

Михаил задумку понял, но раскритиковал:

– Стоит колесу попасть в яму, как все остановится.

– Воины, находящиеся внутри, могут приподнять ее и перенести.