Бездна
Шрифт:
Он ещё раз пробежался информацию глазами и тут только обратил внимание: "Ихтиохот". Имперские корабли подобного класса раньше ещё никогда не садились на космодромы Уральского региона. Ни на секретные космодромы до Явления, ни на быстро развёрнутые после Явления огромные космодромные комплексы, тщательно скрытые от посторонних глаз и не менее тщательно охраняемые. Супер-корабли, не имеющие пока себе равных в Имперском флоте. Да и среди парусников Малой Вольницы немного нашлось бы таких, которые могли бы посостязаться с "Ихтиохотами". Невольно и с уважением Ричард вспомнил технические, полётные и боевые характеристики этого чуда конструкторской мысли невольников-землян, работавших в секретных лабораториях Империи: свободное перемещение во всех направлениях
Такой супер - мечта каждого вольного пахаря, однако взять его на абордаж в Космосе (как в Белом, так и в Чёрном) практически невозможно. Не под силу это лёгким каравеллам Малой Вольницы. Единственный шанс - захватить "Ихтиохот" во время посадки, на поверхности планеты. "Ихтиохот"! Сколько раз за долгие годы своего резиденства на Земле Ричард мечтал о таком вот корабле. Ничего не стоило на нём, имея хорошие пилотные навыки и отчаянных стрелков за турелями многочисленных и мощных сублитарных пушек, прорваться сквозь самый крепкий заслон неприятельских кораблей. И вернуться домой, на Малую Вольницу...
***
Это было пятнадцать лет назад. Нет, теперь уже почти шестнадцать. Шестнадцать земных лет назад. "Серафима" - этон-каравелла вольных пахарей под капитанством Дика Золотого Зуба - торчала возле системы Корчей, выжидая попутной волны до Весёлого Перевала. По пути Дик надеялся встретить боковую волну с Ханкара к Ролладе (или от Роллады к Ханкару), с которыми обычно ходили богатые Имперские торговые парусники. Было бы неплохо взять торговца и сразу же уйти к Весёлому Перевалу, не теряя своей волны. А оттуда и на Дар-Песню центральную систему Малой Вольницы.
Всё шло благополучно. "Серафима" мирно "паслась" у Корчея, пахари бездельничали, несколько шлюпов Дик отправил в систему, пополнить на Путане второй, вполне пригодной к жизни, но дикой планете Корчея - запасы натуральной пищи, воды, кислорода.
Волна пришла, но не та, которую ждали, а от Ассии на Солнечную. Мощная "холодная" волна. Туманное молочное пространство Белого Космоса, где в штилевой неподвижности уже много дней висела "Серафима", окрасилось сначала слабым голубым цветом, затем бирюза постепенно, с каждым часом, набиралась синевы, а через сутки волна достигла своей амплитуды - всё вокруг "Серафимы" бушевало, закручивалось, переливалось фиолетовыми вихрями разных оттенков. Зрелище, красивее которого невозможно отыскать ни в одной звёздной системе, ни на одной планете Мироздания.
И в бушующем этом фиолетово-сине-голубом коктейле лифф-радары "Серафимы" уловили вдруг приближение чужого объекта. Это не были ханкарцы Ричард знал все типы имперских судов и мог бы дать на отсечение голову, что такого среди них не было. И не походил неожиданный пришелец ни на один из парусников Малой Вольницы - не виделось на нём привычных очертаний верхних палуб галеона, объятых мягким струящимся радужным сиянием развёрнутых парусов, или ажурных направляющих мачт каравеллы, делавших похожей её на парящую чайку. Было это странным и непонятным образом скрученное веретено, не потерявшее при всём своём безобразии и неестественности необъяснимой грациозной красоты. И не виделось вокруг него привычного парусного переливания, но зато оставляло оно за собой длинный оранжево-сиреневый след, будто двигалось за счёт реактивной тяги, что в волне было просто невозможно. В принципе.
Ричард дал запрос, но незнакомец не ответил. Кто это был? Пришелец из далёких северных отрезанных систем? Беунейский ли или же леотильский корабль? Или же опытный образец сверхновой ханкарской техники?
И тогда
Боцман Схенк - шестидесятилетний молчаливый голландец, вывезенный с Земли работорговцами-беллитами ещё в совсем юном возрасте - прекрасно знал своё дело и был после капитана первым человеком на "Серафиме". Пахари не очень любили старика и даже побаивались его, но боцманом он был первоклассным. Рассказывали, будто Схенк - единственный уцелевший из смертного похода пахарей на Север, когда много лет назад несколько отчаянных капитанов попытались пробиться к легендарным системам Галзана - прародины нынешней Империи. Назад ни один корабль не вернулся, а семью месяцами позже возле Северной Чары чей-то корабль совершенно случайно наткнулся на спасательный шлюп, внутри которого уже потихоньку умирал от жажды Андрин Схенк. Наверное, именно после того случая и приклеилась за Схенком кличка Летучий Голландец.
Вообще-то был старик Схенк странноватым человеком. В отличие от других пахарей он не проявлял обычной для каждого "джентльмена удачи" Белого Космоса страсти к шумным пирушкам после удачного похода, редко когда можно было увидеть его в каком-нибудь из многочисленных кабаков Барсовых Склонов - столице вольных пахарей на Алисе - третьей планете системы Дар-Песня. А если и появлялся он там, то брал большую бутылку "Вольной Чивы", садился за стол в самом тёмном и дальнему углу и в одинокой задумчивой мрачности молча пил, ни на кого и ни на что не обращая внимания. А на самом дне боцманского своего сундука хранил Летучий Голландец древние книги, ханкарские, земные, внеземные, тер-беллитские и даже аюнитские. И во время длинных переходов "Серафимы" по нескончаемым дорогам Белого Космоса старина Схенк неумолимо вытягивал юного Дика из веселья кают-компании и усаживал у себя в каюте за стол, заваленный грудами книг. Дик пытался протестовать, но Голландец был неумолим. Старик заставлял юнгу зубрить карты Белого Космоса, устройства разных систем имперских кораблей, способы наведения сублитарных корабельных орудий, природу наиболее известных планет Мироздания и многое-многое другое. Дик бесился, Дик страшным образом ругался с этим невозможным человеком, но старый боцман в странном упорстве своём был крепче брони ханкарских крейсеров. Дик рвался к весёлым пьянкам в кают-компании, к рулетке, что так скрашивает пахарям длинные дороги и вынужденные штили, а Хенк методично вбивал в юную голову какие-то дурацкие формулы и схемы.
Но постепенно Дик привык и даже стал находить в ученье какую-то непривычную для себя прелесть. Он вдруг стал замечать, что теперь его и самого уже более тянет не к рулетке в кают-компании, а к книгам по лоции, по биологии Мироздания, по космологии, бионике, философии устройства Мира. И ещё стал замечать он, что всё чаще капитан "Серафимы" Майкл Комарь доверяет сложные манёвры не кому-нибудь из старых своих матросов, а именно ему - юнге. И пахари стали относиться к молодому Дику с уважением, часто приходя к юнге за помощью по своей работе на корабле или просто за советом.
И тогда однажды старый боцман извлёк из своего сундука совсем древние ханкарские книги, отпечатанные ещё на раскатанных листьях плотоядного растения Юка-те, что произрастает в Луме Фараона. Где он достал эту античность, оставалось только гадать, потому что Схенк на вопросы Дика лишь усмехался сотнями своих морщин, ничего не говоря.
Да, именно из тех старинных ханкарских фолиантов, обтянутых кожей со светящимися ролловыми застёжками, и узнал впервые молодой юнга каравеллы "Серафима" о легендарной расе Мироздания. О существах, которых в одних трудах неведомые авторы называли Светозариями, в других же - древнебеунейским именем Эллары.