Бездна
Шрифт:
— Правильно, что сбежала… Бездна отвернулась от нас… Мне не было и пятнадцати, когда пошла работать на ферму, в восемнадцать родила сына, а через год потеряла его…
— Он умер? — Инга невольно прижала руки к груди.
— Его поглотила Бездна, — Вальма неотрывно следила за язычками пламени, охватившими куски сухой древесины. — Я каждый день приплывала к Утесу Эмиранга, часами кружила над пропастью, но напрасно… — ее голос хоть и звучал глухо, но в нем слышалась острая, не угасшая со временем боль.
Ингу вновь охватил озноб. Она невольно поежилась, подсела
— При чем тут Бездна?
Привычный мир рушился. Непонятные термины вторгались в рассудок, требуя пояснения, порождая вопросы, но обстановка мрачной пещеры, тяжелая эмоциональная атмосфера неожиданной встречи, не предвещали добрых открытий.
Вальма повернула голову, недобро взглянула на Ингу.
— Ты, правда, такая наивная? Не знаешь, откуда берутся эмиранги? Чего же тогда сбежала сюда?
Инга хотела ответить, что никуда не сбегала, но надтреснутый голос Вальмы опередил ее, хлестнул наотмашь:
— Твоему ребенку исполнится годик, когда его запечатают в капсулу и сбросят с Утеса в Бездну. Таков Путь Выживших. А мы отступники, если ты еще не поняла, — старуха обвела взглядом пустые покосившиеся хижины, будто видела подле них множество народа. — Мы не отдадим своих детей Бездне… И ты теперь с нами…
Инга не выдержала.
Она вскочила, попятилась, когда смысл сказанных обезумевшей старухой фраз дошел, наконец, до ее рассудка.
Дедушка Фридрих, а почему у них нет эмирангов? Разве они не рождаются вместе с младенцем?
Почему же ты солгал мне?!
Неужели и меня сбросили в пропасть Бездны собственные родители?!
Она могла выдержать соприкосновения с тайнами, историей древности, событиями, происходившими тысячи лет назад, но не сумела принять удар, нанесенный в самое сердце.
Инга не верила словам полубезумной старухи, но жалость, сострадание не покинули ее, — ошеломленная, охваченная желанием бежать, уплыть, она все же задержалась, нерешительно протянула руку:
— Вальма, пойдем со мной! Ты… ты не должна тут оставаться!..
— Никуда я не пойду! — резко ответила старуха. — Страшно — беги. Только все равно вернешься сюда, никуда не денешься!
Инге действительно было страшно. Все перевернулось в душе.
Выходит, родители никогда не говорили мне правды? Просто молчали? Но почему?!
— Вальма, пойдем со мной!
— Я сказала, — нет! Некуда бежать, девочка!..
Голос Вальмы звучал все глуше. Она что-то бормотала, а Инга, не выдержав, все же попятилась к воде.
В батт отсеке отшельника было тепло, пахло металлом. Инга, выбравшись на край шлюзового бассейна, накинула почти невесомую тунику, — Фридрих всегда держал необходимые вещи у входа, заботясь, чтобы даже неожиданный гость не чувствовал себя стесненно.
— Инга? — он вышел из смежной комнаты, вытирая руки. Опять возился со своими механизмами. Взглянув на девушку, старик сразу почувствовал неладное. — Ты почему такая бледная? Что случилось?
Она зло сверкнула глазами, обожгла взглядом,
— Зачем?! Зачем ты мне солгал?! — Инга внезапно разрыдалась. Нервное напряжение, так долго копившееся внутри, внезапно выплеснулось.
Фридрих не бросился ее утешать, присел рядом.
— Объясни, что случилось.
— Ты ведь знал! Знал, что когда-нибудь все узнаю!
— Инга, успокойся!
— Не перебивай!.. — она с трудом подавила рыдания. — Я сегодня заплыла в заброшенные кварталы… — ее голос срывался. — Ты даже не представляешь, что я увидела и кого встретила!.. Все — ложь!..
— Так, давай по порядку!
— Почему никто не сказал мне, что детей бросают в Бездну с утеса?!
Фридрих вздрогнул.
— Николай и Екатерина все решились рассказать тебе о «Пути Выживших»?
— Мне все рассказала Вальма! — Ингу трясло, она даже не заметила, как смертельно побледнел отшельник, услышав имя безумной старухи. — О Бездне, об Утесе Эмиранга, об отступниках! О детях, что никогда не вернуться оттуда!
— Вальма давно исчезла! — с трудом выдавил Фридрих.
— Представь, она жива! Влачит жалкое существование в подводной пещере! — Инга едва сдерживала слезы. — Почему мне лгали?! Зачем заставили верить, что наш мир прекрасен и добр?!
— Разве нет?
— Бросать беспомощных детей в Бездну, изгонять отчаявшихся родителей, — это ты называешь «добром»?
— На протяжении сотен лет Путь Выживших был неизбежностью, роком. Выжить без эмиранга невозможно! — он взглянул на девушку и добавил упавшим голосом: — Инга, прости… Не думал, что все так обернется… Хотел уберечь тебя от шока, рассказать все со временем, постепенно…
Инга молчала, и он глухо продолжил:
— Где-то там, в Бездне, на очень большой глубине обитают эмиранги. Они никогда не поднимаются к поверхности, кроме единственного исключения: они могут всплыть, спасая младенца. На этом и основан обряд. Капсулу с ребенком бросают в пучину пропасти, но что именно происходит дальше, неизвестно никому. Если обряд прошел успешно, то через некоторое время из Бездны поднимается эмиранг, перехвативший тонущую капсулу. Он принимает форму веретена, долго кружит в отдалении, словно присматривается к людям. Иногда «возвращение» — так именуют финальную часть обряда, длится дни или даже недели.
У Инги все сильнее кружилась голова. Она вдруг представила себя — маленькую, беззащитную, увидела, как утлую скорлупку сталкивают в Бездну и она тонет, исчезая во мраке.
Дрожь гуляла по телу крупными мурашками.
— А что если рядом с тонущим ребенком не окажется эмиранга?
— Тогда дитя погибнет.
Инга вздрогнула.
— Такое случалось?
— Да. К сожалению.
— То есть и я? Я тоже могла погибнуть в Бездне?
— Могла.
Инге было жутко. Она представляла, как родители провожают взглядом герметичную капсулу со своим ребенком, исчезающую во мраке Бездны, и все опять переворачивалось внутри. Как они могли так поступить со мной? На что надеялись? На удачу? На древние предания?