Бездна
Шрифт:
— Я мог бы задать тот же вопрос, — заметил Лоулер.
— Согласна… Кстати, я предоставляла тебе соответствующие возможности, но ты сделал все, чтобы только ими не воспользоваться.
— Знаю.
— Но почему?
— Это долгая история, — с сомнением ответил он. — И очень скучная. Гм-м… Разве сие имеет какое-то значение?
— Наверное, нет.
— Ну и хорошо.
И снова наступила тишина.
Через несколько минут ему пришло в голову, что неплохо бы снова заняться любовью, и он начал ласкать ее руку, потом — бедро. Почти сразу же она ответила на его прикосновения легкой дрожью, но, продемонстрировав
— Потом, — произнесла она дружелюбным тоном. — У меня ведь действительно есть причина для того, чтобы оказаться здесь.
Тейн поднялась, набросила накидку, подарила на прощание яркую, но холодную улыбку, подмигнула — и исчезла в складе на корме.
Лоулера поразила ее непробиваемость. Конечно, он не имел никакого права рассчитывать на то, что произошедшее между ними станет для нее столь же сильным потрясением, как и для него после столь длительного периода его воздержания. Правда, скорее всего, ей все понравилось. Нет, она определенно получила огромное удовольствие. А не было ли это для нее приятной, но преходящей случайностью, неожиданным следствием неровного хода корабля? По крайней мере, складывалось именно такое впечатление.
В один из сонных полудней отец Квиллан задумал сделать из Натима Гхаркида католика. Он занимался этим с заметной энергией, поэтому и обратил на себя внимание проходящего мимо Лоулера.
Разгоряченный и вспотевший священник изливал на маленького смуглого человечка обильный поток богословских концепций, и тот слушал с присущим ему почтительным вниманием и пассивностью.
— Отец, Сын и Святой Дух, — объяснял Квиллан, — един Господь, но троична сущность Его. — Гхаркид торжественно кивнул. Они не замечали Лоулера, который слушал их, остановившись наверху. Его удивило странное словосочетание. — Святой Дух… Что сие может означать?
Но священник, не останавливаясь, продолжал свои рассуждения. Теперь он перешел к объяснению того, что называл «непорочным зачатием». Что-то отвлекло внимание Вальбена, и он отошел от того места, где слушал рассуждения Квиллана. Вернувшись минут через двадцать, Лоулер обнаружил, что святой отец продолжает свои объяснения. Сейчас он говорил об искуплении, обновлении, сущности и существовании, о значении греха и о том, как зарождается грех в создании, которое есть образ и подобие Божие, и о том, почему необходимо было посылать в мир Спасителя, своей смертью искупившего все зло человеческого сообщества. Кое-что из сказанного Лоулеру понравилось, что-то произвело впечатление бессмысленного вздора; через несколько минут преобладание вздора над имеющим смысл сделалось, на его взгляд, настолько грандиозным, что Вальбена возмутила приверженность Квиллана к столь абсурдной религиозной доктрине. «Священник слишком умен,
— подумал он, — чтобы серьезно относиться ко всей этой болтовне о Боге, который вначале, создав мир, населил его несовершенными копиями самого себя, а затем послал в этот мир какую-то часть себя, чтобы спасти людей от недостатков и грехов с помощью собственной мучительной смерти». Но больше всего Лоулера злило то, что Квиллан, так долго сам исповедовавший эту глупую религию, теперь пытается навязать ее невинному
Немного позже возмущенный Вальбен подошел к Натиму и посоветовал:
— Вам не стоит обращать серьезного внимания на рассуждения отца Квиллана. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы попались на его удочку.
В непроницаемых глазах Гхаркида мелькнула тень удивления:
— Вы думаете, что я могу попасться?
— По крайней мере, мне так показалось.
Натим тихо рассмеялся.
— Ах, какая ерунда… Этот человек ничего не понимает, — сказал он и отправился по своим делам.
В тот же день, попозже, священник отыскал Лоулера и сказал ему крайне резким и раздраженным тоном:
— Я был бы вам очень признателен, если бы впредь вы воздержались от высказывания своего мнения по поводу чьих-то подслушанных вами бесед. Вы не против, доктор?
Вальбен покраснел.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вам прекрасно известно!
— Ну, да… да.
— Если у вас есть что сказать, приходите, садитесь со мной и Гхаркидом, и мы вас с удовольствием выслушаем. Но плевать в спину!..
Кивнув, Лоулер пробормотал:
— Извините.
Квиллан бросил на него пристальный ледяной взгляд.
— Надеюсь, это искренне.
— Неужели вы в самом деле считаете достойными попытки буквально впихнуть свои верования в такую простую и чистую душу, как Гхаркид?
— Мы об этом уже говорили… Он не так прост, как вы думаете.
— Возможно, — согласился Лоулер, — но он сказал мне, что ваши доводы не произвели на него большого впечатления.
— Да, это так. Но, по крайней мере, Натим выслушивал их без предубеждения. В то время как вы…
— Ну, хорошо, — прервал собеседника Вальбен, — сойдемся на том, что я по природе своей не исповедую никакую религию и ничего не могу поделать с этим. Идите и продолжайте делать из несчастного Гхаркида католика… По большому счету, меня сие мало волнует… сделайте из него даже большего верующего, чем вы сами. Это не столь сложно. С какой стати меня должно волновать ваше стремление? Я же уже извинился за свое вмешательство и действительно искренне сожалею, что влез не в свое дело. Вы принимаете мои извинения?
После короткой паузы священник ответил:
— Конечно.
Несмотря на столь благополучную развязку, в течение некоторого времени напряженность в отношениях между ними сохранялась. У Лоулера вошло в привычку сразу же уходить куда-нибудь при виде приближающихся священника и Натима, но складывалось впечатление, что Гхаркид находит в поучениях Квиллана не больше смысла, чем Вальбен.
Беседы вскоре прекратились, что доставило Лоулеру даже большее удовольствие, чем он предполагал поначалу.
На горизонте появился остров, первый за все время путешествия, если, конечно, не считать того, что строили джилли.
Даг Тарп направил туда приветственную радиограмму, но не получил никакого ответа.
— Они настолько необщительны, — поинтересовался Лоулер у Делагарда, — или здесь живут только двеллеры?
— Да, только джилли, — буркнул Нид, — одни чертовы джилли! Уж поверьте мне. Наших нет.
Три дня спустя им встретился еще один остров, по форме похожий на полумесяц, лежавший, подобно спящему животному, на горизонте, к северу от их курса.