Бездна
Шрифт:
Вальбен рассматривал карту и вслух высказывал свои мысли по поводу происходящего.
— Гм… Мы слишком далеко заплыли, слишком, чтобы теперь поворачивать назад, не так ли?
— А кто вообще говорит о возвращении? Вы? Я? Но только не Делагард.
— Но если бы у нас появилось желание, — тихо произнес Лоулер, — если бы мы захотели…
— Будет намного лучше продолжить плавание, — мрачно и сухо заметил Фелк. — И потом… У нас просто нет выбора. За нами — бескрайняя пустота. Если мы сейчас повернем назад, в знакомые воды, то, скорее всего, умрем с голоду быстрее, чем доберемся куда-нибудь. Единственный шанс на спасение —
— Вы так думаете?
— Не знаю… Впрочем, мне ничего неизвестно, — пробурчал Фелк.
— Док, у вас есть минутка свободного времени? — спросил Лео Мартелло. — Я хочу показать вам кое-что.
Лоулер сидел в своей каюте и разбирал бумаги. У него хранилось три коробки с медицинскими картами шестидесяти четырех бывших жителей Сорве, теперь считавшихся погибшими. В свое время Вальбен выдержал настоящее сражение с Делагардом, пока добился разрешения взять их с собой. Но что же теперь с ними делать? Хранить? А для чего? На тот случай, если все пять кораблей объявятся снова? Или для какого-либо будущего историка?
Мартелло и был почти таковым. Возможно, он сможет как-нибудь использовать эти документы в своих песнях?
— Что случилось, Лео?
— Я писал о Большой Волне, — ответил тот, — о том, что произошло с нами, где мы оказались и куда сейчас следуем… Так вот, мне показалось, вы не против прочитать написанное и…
Он широко улыбнулся, хотя в глазах застыла просьба; в них безошибочно угадывалось ожидание и волнение. Лоулер понимал, что Мартелло, вероятно, чрезвычайно горд собой и ему нужна восторженная аудитория. Вальбен завидовал творческой неистовости Лео, его искренности и прямоте, его безграничному энтузиазму. Даже в этой отчаянной и почти наверняка обреченной на провал экспедиции он находил время и силы для своих литературных опытов. Поразительно!
— А вы, я вижу, намного продвинулись, — заметил Лоулер. — В последний раз вы дошли лишь до эмиграции с Земли и до заселения первых миров.
— Да, вы правы. Но я полагаю, что когда-нибудь доберусь до той части поэмы, где будет рассказываться о нашей жизни на Гидросе, и описание путешествия обязательно войдет в текст. Поэтому мною принято решение: написать эту главу прямо сейчас, пока еще свежи все факты в моей памяти, а не ждать, когда стану сорокалетним стариком.
«Почему бы и нет?» — подумал Лоулер.
В течение нескольких последних недель Мартелло отращивал волосы, и его обритая голова постепенно покрывалась густой роскошной шевелюрой каштанового цвета. Он сразу помолодел лет на десять. Лео, наверное, проживет еще лет пятьдесят, если, конечно, переживет это путешествие. А может быть, и все семьдесят… Вполне хватит времени, чтобы написать еще не одну поэму. Но он прав, лучше заниматься этим сейчас, по свежим следам.
Лоулер протянул руку.
— Что ж, давайте посмотрим.
Вальбен прочел несколько строк и сделал вид, словно просматривает все остальное. Это оказались пространные, наспех записанные излияния, неуклюжие и приторные стишки, похожие на ту, предшествовавшую, часть великого эпоса, хотя в этом отрывке присутствовали определенные достоинства рассказа о лично пережитом.
С небес потоком на нас снизошла темнота, Полностью нас поглотив, холодом всех пронизав до костей.
И пока мы боролись, силы собрав в кулак,
Волна! Страшный враг, наш сильнейший противник…
Смерти глухая стена на бурлящей груди океана.
Дрожь охватила нас всех, мысли и чувства смешав, И упали мы все на колени, надежду сменив на отчаянный стон…
Лоулер взглянул на автора.
— Лео, это очень сильно написано.
— Я думаю, что поднялся на новый уровень. Когда описывал исторические факты, мне приходилось проникать в них извне, но это… это было вот здесь… — Он протянул руку, растопырив пальцы. — Я решил записать все, и как можно скорее… Ну и…
— Вас посетило вдохновение.
— Да, это вы точно подметили. — Мартелло застенчиво потянулся за рукописью. — Док, если вы хотите прочитать более внимательно, могу оставить.
— Нет, нет, я лучше подожду, пока вы закончите эту Песнь. Вы ведь еще не дошли до того момента, когда мы все поднялись на палубу после случившегося и обнаружили, что находимся в самом центре Пустынного моря?
— Думаю, мне нужно все прикинуть, осмыслить, — ответил Лео, — а вот когда доберемся до Лика Вод… — Он сделал многозначительную паузу.
— Да? — заинтересовался Лоулер. — И что же, по-вашему, произойдет там?
— Чудеса, док! Чудеса и сказочные вещи… — Глаза Мартелло сверкнули от восторга. — Я никак не могу этого дождаться. Вот тогда-то и сочиню Песнь, которой позавидовал бы сам Гомер. Сам Гомер!
— Конечно, конечно, у вас должно получиться, — невольно согласился Вальбен, огорошенный тщеславием юного борзописца.
Из пустоты вновь внезапно, без всякого повода и предупреждения, возникла стая рыб-ведьм. Да не одна! Сотни, тысячи!.. Их не ждали, да для этого и причин-то не было: море здесь казалось гораздо более пустынным, чем где-либо в другом месте за все время путешествия.
В жаркий тропический полдень водная гладь словно разверзлась, и полчища рыб-ведьм, вырвавшись на волю, атаковали судно. Они проносились темными тучами совсем низко, над самой палубой.
Лоулер в это время как раз находился наверху. Он своевременно сориентировался, услышав специфическое жужжание этих тварей и инстинктивно нырнул под основание фок-мачты. Бестии, размером с полметра и толщиной с его руку, проносились по воздуху подобно сверхскоростным смертоносным снарядам; заостренные кожистые крылья расправлены, острая щетина на спинах стоит торчком.
Некоторые из рыб, сделав широкую дугу над палубой, с громким плеском опускались в воду по другую сторону судна. Другие сталкивались с мачтами или с крышей носового кубрика, или запутывались во вздувшихся парусах, или, израсходовав свои силы над самым кораблем, в злобных конвульсиях шлепались на настил и бились на нем подобно омерзительным живым бичам.
Лоулер заметил, как две из них пронеслись почти рядом с ним бок о бок, зловеще сверкая своими тускло-туповатыми глазками. Затем пролетели еще три вместе, будто связанные одной веревочкой; потом еще и еще. Он даже не мог подсчитать количество подобных группок. До люка добраться никак нельзя — слишком опасно. Единственное, что оставалось, — прятаться, скорчившись в три погибели, у основания фок-мачты и ждать.