Бездны и Высоты. Поэтический нарратив о жизни и любви. Тери. Грустная повесть о собаке

Бурцев Влад

Люди из прошлой жизни

Люди из прошлой жизни, Те, кого с нами нет. Будто с укором смотрит На меня со стены портрет. Знаю пред ним виновен. Все некогда, все дела. К могилке, где дед похоронен, Тропинка давно заросла…

_31.10.07

День рожденья

Снова осень, хмурая осень. Я родился в багрянце листвы, Когда кротко природа просит Погрустить об утрате мечты. Погрустить о нерадостном счастье, О большой и недолгой любви. Боже! Осень! Пусть день ненастный, Я родился — благослови.

А

первый дождь, как первый снег

А первый дождь, как первый снег, Как первый поцелуй. Он первый, он дороже всех, Всех предстоящих бурь. Я встречу летнюю грозу, Осенние дожди, Но эту робкую слезу Мне через все нести.

Из тучи, силой наливающейся в бури

Из тучи, силой наливающейся в бури, Как с полной, спелой женской груди, Закапал тихо теплый дождь. И полноту свою уже не в силах превозмочь На землю небо выплеснулось ливнем, Чтоб напоить все жаждущие нивы, С надеждой и мольбой протянутые рты. Я преклоняюсь пред тобой высокое призванье Великой Материнской красоты.

Вот первый утренник. Туман

Вот первый утренник. Туман Осел и превратился в иней. В узорчатом сплетеньи линий Сюжетов сказочных обман. Лес карамельный, а сосна, Как будто сахарною пудрой Присыпана. В природе мудрой Рука творца во всем видна. Хрусталь подсвечен синевой. Стерня топорщиться щетиной. В преддверии зимы строптивой Все — безмятежность и покой.

Русская зима

Метель пришла. Завьюжило, Сугробы намело. Легло на окна кружево. Накрыла ночь село. В деревне печки топятся. Зажегся в окнах свет. Снежок летит, торопится Засыпать санный след. В загоне овцы блеют. Копытом лошадь бьет. В избушке за куделью Веретено поет. Сутулый месяц старый Плутает в облаках. Притихнув, спят амбары И скирды на лугах. Собаки лаем звонким Пугают тишину. Стал звездный мишка робким И прячется в копну. Лохматой белой шапкой Укрыл снежок дома. Приходит доброй сказкой К нам русская ЗИМА.

_08.07.2016

Снежинки

Я выйду, встану в снегопад, Чтоб в мириадах звезд пушистых Мир встретить первозданно чистый, Одетый в свадебный наряд. Их жизнь полёт, их жизнь паренье. На землю лягут, как на дно, Им так судьбой отведено: Одно Короткое, крылатое мгновенье.

Настроение

День умирает. Вечер. Ветер играет Реквием. Деревья встают Торжественно. Луна выплывает Женственно. Под этой луной родится И кто-то умрет, Уставший. С солнцем Вчера Проститься, О завтрашнем мечтавший. День гаснет, как старая лампа. Еще раз до нового Завтра. Деревья стоят торжественно, Луна проплывает женственно. Я разгребаю полночь, Как ворох упавшего сена. И звездная прелесть, как горечь. Скверно.

Как миг остановить?

Как миг остановить? Неповторимость мира в этот миг: Паренье голубей над серой крышей дома, И это небо, ставшее седым, Вчера еще по-детски голубое. Не повторятся краски нынешнего дня, И не вернется трепет прошлой ночи. … Я девочку люблю из января. Она осталась жить в нем, между прочим.

Екатеринбург — Москва

Под монотонный стук колес Звенит

в пустом стакане ложка. Вот часть России за окном Так сиротлива и неброска. Сменяя зелень стройных елей, Мелькнет заброшенный погост. У вымирающей деревни Последний, видимо, форпост. Дома убогие, сараи И шифер крыш, поросший мхом, В глазницах окон тень печали, Березы машут вороньем. Безлико, серо и уныло, Все безысходность и тоска. Ведать, Россия пережила Свои великие века. Пейзаж безрадостный наводит На мысли грустные вдвойне: Куда моя страна уходит, Непобежденная в войне? Могучий исполин — Россия Питалась соком деревень, Но вот и их иссякла сила, Колосс остался без корней. Дух угасает. Сердце жжет Сермяжная, хоть горько, правда, Что вымирает наш народ, Уйдет величие в преданье. Все чаще речь иных слышна. Мы станем новым Вавилоном. И рвется в лоскуты страна Под чуждым мировым законом. «Умом Россию не понять». В гроб собственный мы гвозди били. Кому же нам теперь пенять, Что мы Россию погубили. Здесь запустенье, безнадега, А там, в шальной столице пир. И пьяной колеей дорога Ведет деревню в «лучший мир». Бесплодны жены и мужья, Не породят на свет потомство. Пожить мечтаем для себя И в ком же ищем вероломство? Живем мы как в последний раз, А после стань все трын-травою. Но к покосившимся крестам Заросшей кто придет тропою?

_12.10.06

Русь

Изнежены и хрупки орхидеи, С тревогою взирают сквозь стекло На мир, в котором снежные метели Мазнут по черному — и траурно светло. Вот так же для кого-то и Россия Из-за окна тревожна и страшна. Пугающая дерзкая стихия — Загадочная русская душа. Мы любим Осени задумчивую грусть, Зимы покой и умиротворенье. Весна — полет мечты, надежды — жизни суть. И снова Осень, снова грусть, сомненья. Поблекшей амальгамою Луна. Гирляндой звезды меж нагих ветвей. И вязкая ложится тишина В оцепенение озябших тополей. Там в сумраке сыром таинственного бора, Где оборотни с лешими чудят, Кроваво светит шапка мухомора, Пожаром красит облака закат. Глядятся в воду ивы у затона. Волною у погибельных болот Осока вздрогнет и замрет от стона ль, От плача ль детского, который в глушь зовет. Седеет в августе беспечный Иван-чай, Ночная свежесть дышит звездопадом; Пугает тишину собачий звонкий лай, И обрывается, оставив ночь цикадам. А за околицей стеной чертополох, Пыль бездорожья облаком клубится. Набат колоколов и позабытый Бог Зовут покаяться и о душе молиться. Лазурью красят небо васильки, Фатою белою ромашковое поле. Мир этот наш, и мы ему близки, Своею плотью, кровью, страстью, болью. А наше лихо дремлет в буреломе, В холмах, лугах, шальном разливе рек. Народ же наш все время на изломе Эпох, веков, кровавых черных вех. Как часто мы живем одним мгновеньем, В которое вмещается вся жизнь. Мир потрясти мы можем вдохновеньем И на руинах вознести: «аминь»! Открыты мы перед людьми и Богом, А на миру, нам даже смерть красна. Русь жертвенна, велика и убога. И вечно ждет пришествия Христа.

_30.10.06

Муза Эрато

Молюсь божественной Эрато, Прелестной и капризной даме, Молюсь. Когда душа распята Я вижу смысл в суровой карме. Чудесен мир, в нем много тайн. Во всем творца незримый гений. Неповторим восторг мгновений, Когда срываем эту ткань. Когда под зыбкою личиной, Мы открываем естество. Волшебно платье у любимой, Но взгляд мой словно воровство Того, что тщательно скрывает От любопытных дерзких глаз, Что грезы нежные питает, Что сна лишает в поздний час. Я поклоняюсь ей за то, Что мне дарует счастье видеть, Любить, терпеть и ненавидеть, И право взяться за перо.